Лёша, расскажи коротко, кто ты такой и чем занимаешься.
У меня две ипостаси. С одной стороны, я CEO в стартапе W1D1 про творческое развитие — и это связано с цифрами, инвесторами, метриками, деньгами, акселераторами и венчурным капиталом. Параллельно я веду некоторое количество проектов как арт-директор, поэтому другая часть меня — про графику, интерфейс, стиль, вайб и всё такое.
Расскажешь побольше про стартап?
W1D1 — это абсолютный плод любви, счастья, боли, ада и печали. Мы взялись делать приложение, не имея ни малейшего представления, что мы делаем, и не имея даже минимального набора скиллов. Все скиллы пришлось по дороге получать, и это заняло некоторое время. У нас были разные периоды — в какой-то момент мы почти закрылись, — но сейчас я доволен тем, что происходит: мы в очень собранном состоянии, хотя до сих пор не до конца знаем, что именно мы делаем. Кажется, это такой компаньон для творческого роста — некоторый набор инструментов, которые помогают людям творческих профессий самоулучшаться. У нас неплохой фидбэк от пользователей и хороший ретеншн: очень многие возвращаются к приложению и продолжают пользоваться им. То есть очевидно, что базовое зерно мы нашли: запрос есть. Надо лишь понять, как правильно попасть в него, кто наша аудитория и как её находить. Упаковка продукта, продажа, реклама, чёткое таргетирование — это ведь самое важное, на самом деле.
W1D1 — приложение с творческими заданиями. Каждый месяц добавляется новый «воркаут», рассчитанный на 14 дней. Подписка стоит $5,99 в месяц (и вдвое дешевле, если платить сразу за год)
Можешь объяснить, как работают эти инструменты для саморазвития?
В нашем приложении ты можешь анонимно вместе с другими людьми выполнять ежедневные задания. У тебя есть десять минут в течение дня или даже не каждый день, и тебе надо немного встряхнуться и освежиться. Это такой способ с помощью цифровых механизмов вернуться в аналоговый мир, вспомнить, что есть какие-то не самые рутинные действия. Тебе надо вырезать вслед за Матиссом силуэты. Или, например, есть задание, которое называется «Sad Stuff on the Street», которое вторит популярному тумблеру: ты ищешь грустные вещи на улице, фотографируешь и постишь в общий фид. Если задача про отслеживание начала и конца процессов, то ответом будет две фотографии — начала процесса и конца процесса: зажжённая спичка и сгоревшая спичка. Мы всё время предлагаем задания, позволяющие побороть тоннельное зрение, немного освежить картинку и увидеть какие-то штуки вокруг, которые ты уже давно не замечаешь. Потому что зрение — это процесс вычитания, а не добавления. Информации вокруг многовато, и когда ты её воспринимаешь глазами, ты убираешь почти всё, чтобы иметь возможность оставшееся обработать. С помощью наших заданий мы настраиваем этот фильтр, который вычитает это «почти всё».
Ты следишь за научными исследованиями по этой теме?
У меня есть книжка «Explaining Creativity» — выжимка того, что психология за последние тридцать лет поняла про креативность. Я её в какой-то момент законспектировал. Как ты думаешь, какое количество материала оттуда попало в приложение? Ноль. Ничего полезного. Приблизительно по этому поводу физик Фейнман говорил, что такой тип знания — условно говоря, философия науки — нужен физику ровно так же, как знание об аэродинамике нужно птице. То есть никак. Чтобы лететь, тебе это не нужно.
Я бы хотел, чтобы со мной говорили как с человеком, который следит не за наукой, а за рутинными вещами — например, дыханием. Кстати, у нас будут дыхательные упражнения в приложении. Появится библиотека некоторых микровидео с какими-то микронавыками, уже не в формате задания. Скиллы, которые не связаны с деланием, но помогают людям творческих профессий: концентрация, поиск референсов, дыхательные практики. И заодно, наверное, появится какой-то тип ведения дневника и заметок, потому что это очень полезно. Как только ты притрагиваешься к теме про то, как люди творческих профессий пытаются помогать друг другу, история про ведение дневника возникает постоянно, потому что очень многое в творческом процессе связано с фиксацией. Я не удивлюсь, если в какой-то момент мы превратимся в место, где люди ведут свой творческий дневник с внешней помощью — с подсказками и заданиями.
А как разработка подобного приложения меняет тебя самого?
Понятно, что один из вариантов поведения — это смотреть на то, как другие решают такие задачи. Но для меня лично это всё равно дизайн. Мы дизайним изменения в жизни человека. Это следующий шаг дизайна: вы проектируете некоторый опыт, который переживает человек на той стороне. Мне интереснее заниматься этим, чем макетами и интерфейсами. Вообще делать стартапы — это такой довольно специальный тип работы, к которому склонен довольно специальный тип людей. В какой-то момент я признал, что у меня есть такое умение — долго двигаться, не получая результата и при этом не теряя энтузиазма. Мне в этом очень помогло русскоязычное предпринимательское сообщество в Нью-Йорке, в котором ты чувствуешь огромную поддержку. Это такая огромная support network, где люди готовы приходить тебе на помощь, советовать, знакомить. У нас всякое было: схлопывалась команда, расхлопывалась обратно, люди с нами бесплатно работали. Но всё это в движении. А важно понимать, что пока ты двигаешься, проект двигается. У тебя может быть ноль людей, но если ты что-то делаешь, всё продолжается.
w1d1.com/seven — страница спецнедели с заданиями от друзей W1D1
Посты в инстаграме @w1d1_app
Ты в Нью-Йорк уезжал по делам приложения?
Мы с Андреем, моим напарником, туда переместились и думали там всё делать. Это было одновременно абсолютно блестящее и абсолютно абсурдное решение. Мы сейчас имеем некоторое представление о том, что мы делаем, некоторые цифры, и вообще можем сформулировать, что мы делаем. А тогда это было просто какое-то размытое пятно. Но мы прошли некоторую школу разговора с тамошними ребятами, прошли через акселераторы и с некоторым количеством людей в индустрии познакомились.
Вы хотели там набраться опыта?
Мы уезжали, потому что совсем не хочется делать локальные штуки. Мир плоский абсолютно, хочется делать штуки для всего мира. Штуки для всего мира, конечно же, проще делать из Нью-Йорка. Это главный мировой хаб, The City.
Как это влияет на рабочий процесс? Вот ты приходишь и говоришь: «Я парень из России, делаю такую штуку…»
А рядом с тобой ещё есть миллион людей, которые со всего мира приехали и говорят: «А я парень из Боливии, делаю такую штуку», «А я парень из Никарагуа, делаю такую», «А я парень из Сеула»… Один из главных менторов, который нам очень помогал, был чувак, который разработал приложение для преподавания математики в Корее и перевёз его в Нью-Йорк. Он был многократно более успешен и делал свой проект многократно дольше, но его опыт был очень релевантен нам. Первое, на что ты натыкаешься, — у всех всё провалилось. У всех, кто бы что ни сделал, есть за поясом пять или десять проваленных проектов. При этом ты всё время видишь какие-то выжившие по ошибке success stories. И когда у меня в какой-то момент закончились деньги, чтобы платить команде, и мне нужно было найти их сколько-нибудь, то ребята, с которыми я общался, разговаривали со мной не в смысле «как же ты так опростоволосился», а «в какой фазе ты теперь». Потому что абсолютно все там были. Это шаг, которого никто не избежал. Такого не бывает. Это просто станция № 8, дальше будет станция № 9. И всё происходит. И у нас всё произойдёт. У меня ноль сомнений.
Давай обратимся к другой твоей ипостаси и поговорим про шрифт.
Я боюсь, что в какой-то момент сверну на дорогу Кричевского, который говорит: «А не всё равно, чем набирать?»
Да, создаётся ощущение, что ты каким-то особенным образом работаешь с типографикой: у тебя шрифт прямо вплетён в ткань изображения и кажется, что если его поменять на другой, то вообще ничего не изменится. Это осознанный метод?
Нет. Но я знаю, что у меня очень сильно сменился фокус. Я перешёл из одной крайности в другую и только теперь начинаю двигаться к какому-то синтезу. Я всю жизнь занимаюсь дизайном, делаю красоту. Я сижу в футболке, которую сам сделал. Ужасно люблю эти футболки. Очень долго выверяли — прямо на тоненького, в аудиторию правильно попасть: чтобы и модник по городу ходил, и тренер в спортзале. Всё получилось ровно как надо было — люди ходят, приятно. Но это какой-то прошлый я.
Футболка «Силы ветра» — московской яхтенной школы, в которой Алексей
Следующий я делает приложение и говорит себе: «А там вообще ничего не важно!» То есть мы некоторое стилевое заявление в приложении сделали, чтобы обозначить, что мы другие и сильно отличаемся интерфейсом. Пользователю тогда проще понять, что здесь другие правила: здесь всё немножко по-другому выглядит и немножко по-другому работает. И чтобы выделиться, вы делаете странный интерфейс, как Снэпчат сделал. Но какой именно шрифт в этом интерфейсе или как именно специально он работает — это для пользователя на первом этапе абсолютно неважно. Сейчас у меня приложение сделано на CoFo Sans Дореули, но я точно знаю, что если я сейчас возьму и целиком его заменю на Graphik, то 99% пользователей ничего не заметят. Для них ничего не поменяется.
Как ты тогда шрифт выбрал? Ты покупаешь довольно много шрифтов у type.today: у тебя на лендинге Menoe, Transgender и ещё что-то. Если тебе всё равно, какие там стоят, зачем ты это делаешь?
Я люблю разнообразие. Я вчера готовил ужин и понял, что нахожусь сейчас в фазе, которая характеризуется некоторым переизбытком. Я люблю специальные и редкие ингредиенты. Мне нужно, чтобы мне привезли очень специальный лайм и очень специальный перец из Непала. И чтобы у меня был красный инжир, а не зелёный. И не дай бог, чтобы у меня было не то оливковое масло. А моё первое естественное желание — взять всё это и смешать в одной тарелке. Это процесс изучения. И это приводит к убедительному результату, потому что получается вкусно. Но это не очень виртуозно, потому что виртуозность возникает, когда ты оставляешь только то, что точно играет друг с другом. Но пока я перебираю. Так вот, шрифты я тоже очень люблю покупать и очень люблю использовать.
В аннотациях к шрифтам мы часто пишем что-то вроде «Это шрифт для интерфейсов», «Этот подойдёт для больших заголовков», «У
Понимаешь, я как дизайнер пытаюсь усидеть на двух стульях. С одной стороны, я страшно старпёрский человек. Мне интереснее истории из Ветхого Завета, чем то, что сейчас делает Вирджил Абло или Balenciaga. Нет ничего дороже моему сердцу, чем Венеция XV века! Ведь согласись, как только самый младший из Беллини отстрелялся, дальше всё искусство пошло сильно вниз. Поэтому один голос внутри меня говорит, что хорошо набранная, правильно смакетированная книжная страница со старой антиквой — это вообще-то самое красивое, что может быть. Не нужно выпендриваться — уже всё придумали: посмотри внимательно на то, как делали, да почерти это всё хорошо. Но другая моя сторона говорит, что когда в моменте тебе нужно принять то или иное решение, то его графическое качество стоит далеко не на первом месте.
Мой месяц в инстаграме type.today был странный, но он же был про истории. Я в какой-то момент поймал себя на мысли, что мне, если честно, абсолютно по фигу, что нарисовано на этой картинке. Есть дизайнеры, для которых сам формат высказываний внутри одной картинки — это очень важная, самоцельная штука. И они могут в ней долго копаться, что-то выбирать и делать красоту, которую я никогда в жизни не сделаю. То качество, которое они производят внутри заданного графического формата, мне недостижимо. У меня нет таких рук или такого глаза. Это не моё. Я пытаюсь выезжать на том, что я могу смотреть чуть-чуть и на то, и на то. Я всё время помню, что за интерфейсом и за картинкой стоит история и одновременно — что моё приложение не должно быть некрасивым, потому что я хочу, чтобы оно производило некоторое изменение в жизни человека. Много сторонних проектов, которыми я занимаюсь, связаны с историями. Я делаю штуки, которые графически могут быть не очень выразительными, но очень наполненными историями. Я сделал один бренд для электрических машин, который был очень сильно укоренён своей графикой в физику. Он был не самым выдающимся графически, но при этом он очень хорошо работал на инженеров. И он помогал компании нанимать сотрудников, потому что они видели в нём какую-то гиковскую шутку. Такая связь смысла, который перетекает в некоторую форму, мне интереснее, чем сама по себе законченность этой формы. И это мне помогает несколько компенсировать тот факт, что настоящего художнического пластического чутья у меня не очень много.
Компания Charge делает кастомные электромобили — сейчас у них можно заказать один из 499 «Мустангов» с электрическим приводом. Логотип основан на диаграммах Фейнмана, которые визуализируют взаимодействия субатомных частиц
Можно сделать что-то некоторым случайным набором инструментов. Тебе нужно ехать, а у тебя есть только палки, моток верёвки, дохлая кошка и теннисный мячик. И ты делаешь из этого какой-то самокат и как-то едешь. А уже потом ты начинаешь думать: «Ладно, тут я всё-таки перемотаю получше, а здесь дохлую кошку заменю на подшипник, это сильно лучше работает». Но до этой фазы я дохожу не всегда. Я сейчас пойду заниматься снова стилем W1D1, потому что в принципе его сейчас нет. Он слишком много раз менялся и переделывался. Я хочу выкинуть всё в помойку, потому что он не работает и не живёт, и буду придумывать заново. И я явно буду привлекать кого-то, кто мне с этим поможет с точки зрения графики.
Тебе надо рассказать историю, у тебя в руках папка с огромным количеством классных шрифтов, и ты выхватываешь оттуда тарбеевский Gauge Letterpress c имитацией печати из книг XVI века и Amalta Веры Евстафьевой. Это как? Почему?
Мы уже выяснили, что я просто выбираю шрифты будто украшения в магазине бижутерии: «О, красиво! И это тоже красиво! И это!»
Хочется немного препарировать твои реакции, понять механизм выбора. К тому же нам жаль, что эти шрифты используются редко, и поэтому тем более интересно, почему ты их схватил.
Мне казалось, что Amalta такая часто используемая, что её хотелось по минимуму держать. Она просто такая характерная, что если ты её два раза встретишь, то можно решить, что она уже везде. Что до Letterpress, то антиквы мне вообще близки. Я сейчас не очень много читаю, больше спортом занимаюсь, но я очень книжный человек. Когда-то это было важной частью моей жизни. И карьера моя начиналась с книжного дизайна: моя первая работа была в издательстве. И понятно, к чему приводит Венеция XV века. Там всё хорошее, антиквенное, и появилось. Это то, к чему моё сердечко притекает. Я даже в какой-то момент приложение пытался на антиквах построить, но у меня ничего не получилось, потому что они совсем не подходят туда как инструмент: они по рисунку сложнее, и если у тебя много всего, то получается мелкодисперсная штука — всё начинает разваливаться. Работа над приложением в основном строится на бесконечном упрощении и отрезании, которые приводят в итоге к очень простому решению через всё чёрненькое, беленькое и какой-нибудь незамысловатый гротеск.
Ещё мне ужасно нравится что-нибудь странное и ломаное, как Displaсe Serif. Я к таким формам испытываю большое количество любви. Когда я смотрю на всё, что сделал в вашем инстаграме, то я вижу пересечение нескольких вещей. Было желание использовать по максимуму разных шрифтов. Было желание иногда из-за скорости обратиться к очень понятным, прямым решениям. Когда два слова крупно написаны Druk — это отработанный приём, не промахнёшься. А иногда хотелось куда-то сходить… Мне очень нравится, что в какой-то момент удалось использовать Dusseldot, который Илья Бажанов сделал для tomorrow. Мне кажется, это невероятной красоты шрифт.
Хочешь обсудить такой сложный и такой простой эпизод в начале твоего месяца, когда мы вместе с тобой приняли решение поставить чёрный квадрат в знак солидарности с Black Lives Matter и нам за это прилетело в комментарии?
Это ужасно странная штука. Такое количество хейта я увидел только внутри русских соцсетей: BLM надавило на какую-то мозоль, после чего русские люди решили, что им нужно немедленно по этому поводу высказаться. И это было самое удивительное. Здесь я никого ни в коем случае не обвиняю. Очень сложно понять перипетии американских межрасовых отношений, не находясь там. Это сложнейший замес, который вообще не виден извне. Но я могу понять людей, которым не видно отсюда, насколько огромно расовое неравенство в Америке. Я про это узнал хоть что-то, лишь когда оказался там. Я тоже думал, что всё закончилось во времена Джима Кроу и Мартина Лютера Кинга, — такая супернаивная позиция. И всё, что нужно было сделать, если ты внутри русскоязычного комьюнити, — просто ничего не говорить. Тогда это не твоя война. И мне кажется, в этом и заключался конфликт. Сказалось противоречие между разными повестками — локальной и глобальной. Комментарии писали люди, которые смотрят на type.today как на русский проект: «Чуваки, куда вы лезете? У нас тоже есть своё мнение».
Я думаю, что это очень здорово, что я жил в Нью-Йорке, Лондоне и Берлине и неплохо владею английским, это фактически мой второй язык. Благодаря этому я чувствую себя внутри контекста. И мне очень нравится, что и type.today так себя позиционирует. Только так и надо играть. Мы работаем с мировой повесткой. Я хочу, чтобы задания W1D1 выполняли и в Каире, и во Флориде. И я хочу видеть в миллион раз больше крутых проектов из России, вещающих на мировую аудиторию, потому что нам точно есть что сказать. Средний уровень нашего графического дизайна сногсшибательно высок. Очень хочется, чтобы мы не ощущали себя каким-то странным дальним закутком, а чувствовали себя вправе говорить на весь мир и рассказывать, как что надо делать.
В последние годы подобные темы — social impact, феминизм, ответственное потребление — стали сильно влиять на дизайн-сообщество. У тебя есть мнение, должен ли где-то быть предел
То, что это стало появляться иногда в русском дизайне, мне очень нравится, потому что это хорошо. Это очень здоровые штуки, которые обращают внимание на то, что ты привычно не замечаешь. Например, есть у нас «Дизайн-выходные», к которым очень по-разному можно относиться, но которые выполняют много хороших функций, особенно в небольших городах. В какой-то момент там выступали только мужчины, и этого не было видно изнутри, пока кто-то не сказал: «Ребят, а не странно, что на 150 выступающих 150 мужчин?» Просто не было такой риторики, а она очень важна. Хотя, понятное дело, как только ты пытаешься исправить ситуацию, начинаются обвинения в обратном расизме. Это абсолютно неизбежно и абсолютно нормально: привилегированные изначально не знают о своих привилегиях, у них и так это всё есть, и очень возмущаются, когда появляется дополнительное окошко «не для вас».
Я арт-директор «Силы ветра». Когда мы издавали учебник для капитанов, мне было принципиально важно, чтобы на обложке была девушка. Потому что треть капитанов в «Силе ветра» — девушки. А образ абсолютно противоположный: это довольно токсичное дело для супермаскулинных людей с зажатой челюстью. Ни одна девушка в жизни не подумает, что она может управлять 50-футовой яхтой с десятью людьми, хотя они, конечно же, прекрасно с этим справляются. Это даже не история про то, чтобы толкать куда-то реальность, перестраивать её, а про то, чтобы догнать репрезентацией уже существующую действительность. Очень хочется, чтобы такие решения включались внутрь дизайн-процесса. Я бы внутри дизайна сделал какую-нибудь профессию, которая называется дизайн-редактор — тот, кто смотрит на историю, на смысл. Я, скорее, к этому тяготею. И будет дизайн-дизайнер, который графически это сделает лучше, чем я. Вместе мы просто всех порвём. Командная работа спасает. Всё, что я понял за последние годы мучений, что команда — это главное. Если есть команда, можно сделать всё что угодно. Если нет команды, ничего не сделать. Один в поле не воин.
Владимир Ватрунин «Яхтенный капитан. Учебно-практическое руководство для владельцев парусных и моторных яхт»
Последний номер печатного журнала «Силы ветра»
Ты за универсальность или за мелкое дробление на специальности внутри профессии?
Не знаю. У нас сейчас команда очень мультиинструментальная: наши дизайнеры делают миллион недизайнерских функций — тексты пишут, например. Все маленькие команды так существуют — как взвод спецназа, где все всё делают. Но по мере развития проекта надо, конечно, точнее нарезать всё это. Нет смысла держать 50 мультиинструментальных людей в одной команде. Лучше держать разных: и суперузких, которые будут палить в свою тему лучше всех на свете, и мультиинструментальных, которые всё это будут как-то сводить и склеивать.
То есть мультиинструментальность, которая в какой-то момент стала казаться тенденцией, по крайней мере в России, — на самом деле не тенденция, а болезнь роста?
Нет, мне кажется, это точно тенденция, потому что инструментарий дизайнерский расширяется. Но это не необходимость: не каждый дизайнер должен быть мультиинструменталистом — есть задачи для очень узкоспециальных людей. Но когда мы говорим про мультиинструментальность, то я сразу думаю не только про дизайн, но и про соседние области. Если ты дизайнер и что-то понимаешь про вёрстку и разработку — а это сегодня делает большинство хороших дизайнеров, — то без этого уже никак. У меня есть подозрение, что в классный стартап тебя сегодня не возьмут, если ты просто рисуешь интерфейсы и не понимаешь, как они дальше будут воплощаться. Это уже требование к профессии: ты должен знать, что такое Git, как устроены коммиты и как устроен какой-нибудь фреймворк типа React. Только так у тебя появляется возможность проектировать по-настоящему. Я с этим постоянно сталкиваюсь. Одно дизайн-решение от другого внутри приложения отличается радикально, потому что одно в логике технической разработки, а другое — нет. И одно делать сложно и долго, все тебя проклянут, а другое делать быстро, классно, и все тебе будут рады. При этом графически они могут быть очень близки. И этот уровень надо палить — каждый раз, делая какое-то решение, ты должен думать о том, насколько оно вообще в логике технического движения, чтобы это не была просто графика ради графики.
Это, наверное, обязательное требование к такому типу дизайна? Это уже даже можно не называть мультиинструментальностью?
Абсолютно. Так расширяется профессия. Это и есть дизайнер, он так теперь выглядит. Мой друг Серёжа Сурганов, когда работал в Notion, написал кода в проект больше, чем разработчики. Понятно почему. Он дизайнер, конечно, но он коммитит больше, чем разработчики просто по количеству коммитов. Вся анимация, все интерфейсы, все движения внутри нашего нового приложения мной написаны. Для меня это тоже, конечно же, дизайн. И ещё сейчас куда-то все сильно пошли в видео, в моушн. Там интересно, но там очень сложно. Я много делал всего трёхмерного в инстаграме type.today, но я проклял всё это десять
Зачем ты это делал?
Это то же самое стремление к избыточности: всё такое красивое, всё такое вкусное, надо всё как-то замешать. Я этого избегал, только когда совсем не хватало времени. А времени мне не хватало катастрофически — часа два минимум это занимало в течение дня, и это очень много по нынешним меркам. Так что я думаю, у меня такое поведение, как у обжоры в деликатесной лавке, скоро закончится. Мне уже стало ужасно интересно думать про производство тех или иных кусков дизайна с точки зрения расходов. Потому что за всем этим стоят какие-то издержки.
И тут опять встаёт вопрос, нужно ли человечеству много шрифтов.
Да нужно, конечно. Человеку нужно много всего. Это самое главное свойство человека — он может взять любую вещь и развернуть вокруг неё целую культуру. Например, может взять кроссовки и вокруг них сделать бесконечного размера, очень богатую, красивую культуру. И это супер. Хотя у этого есть противоположное движение, которое говорит, что нам нужно восемь элементов одежды, один стол, один стул и один компьютер. Но эти два движения всегда будут сосуществовать.
Давай представим, что все шрифты исчезнут и надо оставить только пять. Какие бы ты оставил?
Я бы оставил какую-нибудь очень старого вида и вайба антикву — типа William, чтобы там было побольше разных начертаний: чуть-чуть потолще, чуть-чуть потоньше, Caption, капитель. Я бы взял что-нибудь моноширинное или стремящееся к нему: может быть, Menoe, который я всем сердцем люблю, или Atlas Typewriter. Я бы взял что-нибудь супержирное. Не уверен, что это будет Druk. Давайте признаем, что в какой-то момент все всё делали шрифтом Druk. После чего уже невозможно даже смотреть в эту сторону. В одном из брендбуков недавно вписал специально строчку, запрещающую использовать широкие жирные гротески. Но, если честно, то это будет Druk, конечно. Всё-таки он классный. Очень сильная штука, которая работает не в бровь, а в глаз. Не промахнёшься. Любую штуку выдержит. Я бы взял какой-нибудь супернейтральный гротеск, без него вообще никуда: Graphik подходит для этого.
![el5]
Нашим шрифтом Atlas Grotesk набран сайт «Эльгаугля» (арт-директор Алексей Ивановский). В заголовках и логотипе — шрифт Activist студии Brownfox, японские, китайские и корейские символы нарисовал Александр Черепанов
Это уже четыре, у нас остаётся одна позиция — надо брать какую-нибудь дичь экспериментальную, которая умеет трансформироваться. И мне кажется, что вариативные штуки и эксперименты ещё придут, просто сейчас все делают что-то не то с ними. Потому что шрифт, в котором вариативно меняется толщина, это какая-то абсолютная сранина. Окей, у меня было восемь файлов, а стало сто. Зашибись. Мне ведь не хватало того, что у меня было 50 и 70, — теперь у меня будет 63. Вот заживу! Какие-то штуки, которые теряют почти читаемость и уже уходят от шрифта к рисунку, от шрифта к узору и обратно, — такого очень хочется. Какой-нибудь очень большой, странный вариативный шрифт, который дал бы мне возможность генерировать много всего. У него должно быть много осей, и когда мне нужно будет решить любой макет, то я просто оси подёргаю, получу какую-то странную форму и эту форму, множа, буду использовать. Такой хороший инструмент для акциденции, который позволяет всякого сгенерить и будет у меня лежать уже в корзинке со шрифтами, а как будто бы микрокусочек софта.
Может быть, через сто лет не будет никаких шрифтовых файлов, а будет один гигантский вариативный шрифт с открытым кодом, куда люди будут вписывать какие-то вещи…
Мне кажется, чуть ли не обратное вообще будет. Это история про кураторство. Тот файл, который ты описываешь, — это огромное фазовое пространство, где ты можешь выбрать любую из огромного количества разных точек. Это тяжёлый интеллектуальный труд. Огромному количеству людей не нужно выбирать. Дайте им просто три точки из этого пространства, уже заранее определённые, где всё на месте и всё хорошо. Это абсолютно так, как с толщиной. Я искренне не понимаю, зачем нужна вариативная толщина у шрифта. Что это радикально меняет?
Можно, например, сделать так, чтобы в зависимости от кегля толщина линии не менялась…
Окей, это уходит в категорию «из пушки по воробьям», но в общем да. Я думаю, что в вариативных шрифтах много чего крутого именно там, где начинают новые формы возникать — когда одна форма начинает двигаться и в другую мутирует. Пускай будет много мастеров, которые её так или иначе гнут, и у тебя появляется возможность как-то её гнуть. И ты где-то можешь выбрать какие-то странные формы посередине, перекрещённые, ломаные, и всё такое. Просто их не начертить рукой, потому что они — не плод нашего воображения. Это результат перетекания формы в форму, и это суперкрасиво бывает. Такого хочется значительно больше.
Ты можешь охарактеризовать сегодняшний день с точки зрения типографики? У сегодняшней типографики есть какие-то приметы?
Типографика не боится быть сложнее, чем раньше. Давайте вспомним простые примеры. «Альфа-банк», который использует Styrene; Dropbox, который нарисовал довольно сложный шрифт себе; МТС, который сейчас сделал себе довольно широкий логотип и использует CSTM Xprmntl 01 в молодёжной коммуникации. Большие ребята не боятся делать то, что раньше нам казалось довольно экспериментальной штукой. Это супер. Я вижу большое количество вещей, которые не боятся на шрифте делать себе стиль и интерфейсы. Раньше такого было очень много во всяких маленьких экспериментальных аппах, а теперь огроменные куски солидных корпораций могут быть решены через какой-то не самый тривиальный и очень шрифтовой ход. К примеру, есть очень популярное приложение Co–Star, которое как бы про астрологию, но на самом деле про позитивные утверждения. И это классное приложение. Прямо круто сделанное. Я не помню, на чём оно построено. Это что-то моноширинное, очень про печатную машинку — и это так его круто держит. Выглядит сногсшибательно абсолютно.
Картинки из соцсетей приложения Co–Star, шрифт Akkurat Mono
А с другой стороны, сейчас появилось много примеров того, что я для себя называю второй волной приложений, к которой отношу и W1D1. Как правило, они связаны с попыткой влиять на очень размытые штуки. И это влечёт за собой довольно определённый, как ни странно, язык: там всё такое акварельное или близко к нему — пастельные иллюстрации, нежненькие, с разводами, которые призваны снижать тревожность. Очень спокойная типографика — не дай бог, где-нибудь что-нибудь вылезет. Это попытка интерфейсно, графически и шрифтово отделить себя и начать разговор про очень человеческие штуки — как будто бы ты в кабинете у психотерапевта: «Как вы себя чувствуете?» При этом многие такие приложения, представляясь невероятно нежной, расположенной к пользователю штукой, на деле являются самыми циничными капиталистами, которые просто через секунду обдирают человека до нитки самыми плохими паттернами. Такое остапбендерство высшего уровня: они абсолютно на твоей стороне, но они выкачают у тебя всё бабло, что смогут.
Ещё в некоторых приложениях «второй волны» начинает играть музыка — это мне самому очень интересно, потому что мы тоже с этим работаем. Например, в приложении Sayana, в которое ты заходишь, чтобы вести дневник своих наблюдений за эмоциями, суперуместно играет какой-то лёгкий эмбиент, который нужен для того, чтобы тебя вывести в соседнее пространство: «Чувак, это вообще про другое». Мы сделали сетку форматов через звук: под каждый тип формата — свой звук, как у Вагнера. Это ведь он придумал впрямую связывать звук с образом. Лейтмотив — его изобретение Рихард Вагнер не употреблял слово лейтмотив, оно закрепилось в связи с его творчеством после публикации «Руководства по музыке „Кольца Нибелунгов“» немецкого критика Ханса фон Вольцогена. Сам композиторский прием, который заключается в повторном использовании коротких фраз в рамках одного произведения, дебютирует в европейской музыке не позднее XVII века: если начинается мелодия, связанная с героем, то он через некоторое время появится — музыка его заранее объявляет. Такого будет всё больше и больше.
Sayana
Расскажи, как ты думаешь, что будет с графическим дизайном
Думаю, что появится много всего, что позволит решать огромное количество функций, не привлекая никого — ни дизайнеров, ни разработчиков. Надо такую компанию сделать. Ты — стартап, ты зашёл на сайт ineedeverythingformystartup.com, просто нажал кнопку и сгенерировал лендинг, интерфейс и какое-то решение по тому, как ты выглядишь. Оно не лучше других, не хуже других, но оно твоё, как говорили в хорошем фильме. Кажется, уровень такой автоматизации будет расти. Я не знаю, что будет с AR/VR, хотя мне это очень интересно. У меня есть подозрение, что эта область развивается медленней, чем разговоров было. Пока я не поиграю в новый Half-Life, не смогу точно ответить. Возможно, когда поиграю, поменяю своё мнение на противоположное — скажу, что ничем другим людям заниматься больше не нужно, можно выдохнуть, сесть в кресло, надеть очки и никогда ничего уже не делать.
Окей, честный ответ: я не имею ни малейшего представления о том, что будет происходить через пять лет. Что-то поменяется куда-то, что-то будет новое, модное. Наверное, если маятник качается — а он качается, — то всё будет очень простое. Потому что сейчас всё усложнилось, и средний модный инстаграм выглядит, как веб-панк пятилетней давности — супермодное и суперпереусложнённое. И наверное, мы в какой-то момент должны уйти в обратное — в какую-то суперпростоту. С другой стороны, рядом есть этот дефолтный стиль про рисованные иллюстрации и красивый шрифтик. Такие классно сделанные каким-нибудь очень талантливым иллюстратором типа Мурадова, который всем рисует, — это же дико крутые иллюстрации. Плюс шрифтик кастомный — и всё сразу держится. Понятное, спокойное, как в букваре. Это же язык книжного школьного учебника. Супер. Аминь.
Ещё не задолбало?
Конечно, задолбало, уже зубы сводит, но работает. Деньги приносит. В смысле что это новая норма, новый язык, на котором, ты ожидаешь, с тобой будут говорить. Потому что это язык про то, что ты важен, про то, что мы не агрессивные, про то, что ты главный. Понятно, что за этим фасадом будет стоять ровно такой же зубастый капитализм, который будет обдирать всех вас до нитки и также выжимать из наёмного сотрудника последние капли. Но выглядеть это всё будет супермило.
Алексей Ивановский
w1d1.com
t.me/ivanovsky_mimohodom
instagram.com/leshaivanovsky
