Илья Рудерман (ИР): Ты для нас довольно необычный персонаж. До сих пор мы приглашали вести наш инстаграм либо друзей, либо тех, кого хорошо знаем, за чьими работами давно наблюдаем. О тебе же мы ничегошеньки не знали до сих пор, и впервые общаемся. Было бы здорово, чтобы ты просто рассказал о себе. Кем ты себя ощущаешь? Чем особенно дорожишь в своём опыте? Что тебя интересует? Можешь ли как-то определить себя профессионально?

Кирилл Мартьянов (КМ): Наше знакомство и моё участие в вашем инстаграме произошли абсолютно случайно. Я наткнулся на Юрин пост во «ВКонтакте»: «Кто хочет, поведите наш инстаграм, присылайте заявки». Я увидел этот пост буквально сразу и тут же ответил. Потому что за вашей с Юрой деятельностью я слежу очень давно — так же как, мне кажется, и любой нормальный графический и шрифтовой дизайнер в нашей стране. Я написал Юре, что я хочу скорее принять в этом участие. При этом я не понимал ответственности. Просто написал, потому что мне хотелось с вами что-то сделать. Потому что вы крутые — и в целом для профессии, и для шрифтовой, и для графдизайнерской.

В профессии я уже восемь лет. На данный момент я арт-директор BBDO Branding. Это day job, что называется. Помимо этого, работаю с Женей Юкечевым (редактор журнала «Шрифт». — Прим. ред.), мы постоянно делаем вместе какие-то штуки для журнала «Шрифт». Я делал им сайт. Кроме графдизайна, занимаюсь и веб-, и моушен-дизайном отчасти, и каким-то леттерингом. То есть всем-всем вокруг графдизайна.

ИР: Где ты учился?

КМ: Полноценно — нигде. Я сам родом из Питера.

ИР: Сейчас ты живёшь в Москве?

КМ: Да, уже лет семь. Как только начал заниматься дизайном, переехал в Москву.

ИР: Кто-то из наших общих знакомых говорил, что ты каким-то образом прошёл через школу, или «Кампус», Барбанеля.

КМ: Да. Мы с Димой познакомились, когда «Кампус» ещё только-только запускался, только формировалась эта идея. Я тогда жил в Питере, и мы там познакомились. Я чуть поучаствовал в проекте учебника русского языка, который сейчас выложен на сайте «Мастерской». После этого мы с ним сдружились, и потом я приехал к нему сюда, в Подмосковье, где он живёт. Попал в итоге в «Кампус», отучился в одном из потоков. Мы одно время очень хорошо общались. Именно для профессиональных штук «Кампус» можно считать полноценной дизайнерской школой. Всё остальное исключительно самоучкой.

ИР: Хорошо, я примерно сориентировался. Подойдём теперь ближе к делу. Мы дали тебе некоторое время подготовиться, и вот всё началось. Можешь описать какие-то свои эмоции, что происходило у тебя внутри? Помимо того что надо было начинать работу 1 января и ещё потом начались послепраздничные авралы, судя по всему.

КМ: О да.

ИР: Я понимаю, что было непросто, но опиши сам процесс, какие-то ощущения. Что творилось у тебя в голове?

КМ: Во-первых, мы переписывались обо всём этом ещё в первой половине декабря, и первая моя реакция была: как же круто! Сейчас я покажу всё, что умею! Но, как мы знаем, месяц декабрь для дизайнеров — для всех, кто работает в нашей профессии или в смежной, — самый сложный в году, и я немножко, наверное, переоценил свои возможности, когда подумал, что подготовлю часть картинок заранее. В итоге я подготовил буквально две за оставшуюся половину декабря, а остальное я весь январь фигачил по картинке в день. Я ваш инстаграм до этого видел и видел, как вели его ребята из Esh Gruppa. И я примерно понимал, что это такое, но абсолютно не понимал, как это у меня пойдёт. И как буквально с самой первой приветственной картинки «Hello» формат был для меня загадочен, так он и остался загадочным до самого последнего дня. Не знаю, было ли это видно, но буквально каждая картинка была для меня экспериментом. В какой-то момент я понял, что заранее не подготовился и, на самом деле, здорово, что у меня нет какого-то стройного плана.

Я ориентировался всегда на то, что шрифт — это главный герой и что его нужно попробовать показать максимально — как он работает в крупном или в мелком кегле. Но больше всего я экспериментировал именно с форматом инстаграма. Кстати, сейчас, после всех этих штук, я начал вести свой инстаграм, начал наконец-то выкладывать туда что-то, потому что мой последний пост до этого был четыре года назад. Я вообще не воспринимал инстаграм как канал коммуникации, а он, конечно же, очень специфичный. Я всё тестировал, анализировал, сколько у меня уходит времени на отклик, на картинку; спрашивал у друзей, сколько у них в среднем уходит времени на какую-то картинку. И с этой точки зрения мне было очень интересно поэкспериментировать, что можно делать со шрифтами в инстаграме. То есть я увеличивал или уменьшал количество информации, делал вещи более понятные. Есть несколько картинок — например, «Щётка» или «Жёлтый ролик», — они понятные, и понятно, как зритель на них реагирует. Мы параллельно с одним другом обсуждали работы Бэнкси и других стрит-артеров. Я говорил, что какие-то вещи делаю как Бэнкси. Они понятные и прогнозируемо набирали больше лайков, чем другие.

Не знаю, забегаю ли я вперёд, потому что про лайки — это отдельная история. Мне было интересно количество лайков, то есть, условно, реакция людей на то, что я делаю, и насколько я мог её спрогнозировать. И лайки давали этот фидбэк. Или, когда я делал более сложные или длинные в плане восприятия вещи, я видел, что они не дают этот фидбэк, и это тоже было ожидаемо. Я очень много экспериментировал именно с медиa. Это основная штука, которая была мне интересна. Это эксперимент: первое с медиa, второе — с какими-то моими техниками, с тем, что я умею делать.

ИР: С дизайн-приёмами?

КМ: Да. Мне хотелось, во-первых, каждую картинку делать максимально для себя — и потенциально, возможно, для зрителя — интересной. Но основная штука — это делать что-то новое, непривычное, экспериментировать с 3D. То, что я умею, но не настолько, чтобы прямо ах. С видео, к сожалению, мне это так и не удалось. Не осталось времени поэкспериментировать, как, например, это делают DIA Studio, если ты видел таких ребят…

ИР: Конечно.

КМ: Это просто космос. И я думал, что примерно что-то похожее успею сделать — если не брать их дополненную реальность, штуки, которые они делают в видео. Но когда начался январь и весь этот ад. Я же работаю в BBDO, и помимо этого у меня параллельно идут три-четыре своих проекта. Но я всегда знал, что мне сегодня нужно сделать картинку.

ИР: Насколько трудоёмкими были картинки в среднем? Как легко они тебе давались, сколько ты тратил времени?

КМ: По-разному. Те, которые набрали больше лайков, занимали (не нужно называть это парадоксальным, всем это очевидно) меньше всего времени. То есть весь процесс от зарождения идеи и понимания, как это нужно делать, до её реализации занимал, наверное, двадцать минут максимум. Если это, скажем, были «Щётка» или «Красные наушники». А какие-то картинки заняли целый день. Например, «Только не бабушкин вариант», который я очень люблю, потому что как раз в тот момент занимался поиском квартиры.

ИР: Давай теперь поговорим про шрифты как таковые. Ведь, наверно, работая над картинкой, ты постоянно ёрзал, выбирая, какой бы шрифт из коллекции сюда подставить — к этой идее, к этой картинке. Расскажи немного про твои ощущения от коллекции в целом либо от конкретных шрифтов. У меня, конечно, нет задачи узнать, что ты думаешь про каждый из них, но, может быть, у тебя появились любимчики. Или был какой-то шрифт, который ты пытался всё время подставить, а он никак не вставал и не работал. По-разному может быть. Это ведь инструмент, ты его как-то пробовал.

КМ: Здесь есть два пути. Первый — это когда у тебя что-то складывается в голове и ты подбираешь под это какой-то шрифт. Второй путь — когда у тебя в голове пусто и ты залезаешь в папку, смотришь на пластику, образ шрифта и что-то пытаешься из него вытянуть. И вытянуть, например, мою любимейшую цитату Сократа про молодёжь. Я посмотрел в какой-то момент на CSTM Xprmntl 01 и подумал: «Господи, это же оно! Оно же прямо один в один!»

Цитата, использованная Кириллом, не встречается ни в одном древнегреческом источнике, упоминающем Сократа.

У графического дизайнера есть серьёзная задача: в своём макете — в том, что он делает, когда выбирает шрифт, — максимально прочувствовать образ и потом согласно этому образу выбирать шрифт. Это очень важная штука, очень важное умение. То есть не просто ими жонглировать, не просто выбирать — сейчас Graphik, а сейчас Stratos. Именно изначально, уже понимая некий контекст, сформулировать образ и дальше двигаться в выборе шрифта. Конечно же, в рамках этого проекта такого не было. Я говорю «конечно же», потому что я как-то очень быстро понял, что инстаграм такая штука, в которой эти тонкости не работают. Я пытался пару раз, но мне почему-то сразу показалось, что в инстаграм нужно действовать по-другому. Например, пост про Marlene Grande, когда я взял две заштрихованные плоскости — вертикальную и горизонтальную, — и там сам рисунок буквы K, рисунок шрифта очень сильно контрастирует с этой абсолютно геометрической пластикой. Там пластика очень изысканная, очень обтекаемая и тонкая. Это максимальный уровень, на котором я думал о шрифте в этом смысле.

Мне очень понравилось переделывать Pilar в советскую стенку. Для меня это «Только не бабушкин вариант», который был золотым. Золото в данном случае — эти штуки на стенке у бабушки. Позолоченные ручки на этой стенке, вся эта эстетика. Мне очень понравилось Pilar засунуть туда, потому что он на самом деле абсолютно не отсюда. Но мне прямо так захотелось его туда вставить.

Конечно, был большой соблазн, например, много работать с Dala Floda. Она тогда только вышла, и для меня это было событие колоссальное, фурор. Потому что кириллизация, и особенно такая крутая кириллизация, эти жирные курсивы, — фантастическая вещь. С него я и начал — с этой «Щётки», потому что Dala Floda меня прямо пленила.

В хорошие моменты я старался абстрагироваться от характера шрифта. То есть ключевым для меня здесь был не шрифт, а то, что люди увидят это в инстаграме и нажмут «лайк». Я понимаю, что это не то, как стоит работать со шрифтом и его воспринимать, но в рамках этого медиа как-то так. Я работаю с вашими шрифтами постоянно, мы в BBDO регулярно их используем. Но здесь всё-таки другая задача, более развлекательная. Когда я делал картинку с First Prize Валерия Голыженкова, когда я растягивал эти буквы, то в какой-то момент подумал: «Что я вообще делаю? Кто я такой, чтобы брать эти вертикальные штрихи, тянуть их и потом брать эти прекрасные альтернативы и тоже растягивать?» Но потом я решил, что всё-таки это инстаграм, другая парадигма, и поэтому я со шрифтом работал больше как с картинкой, как с образом.

Когда, например, у меня не было идеи и я шёл от шрифта, я отталкивался скорее от формы знаков, чем от его общего образа. Я открывал шрифт, всю панель альтернатив, и смотрел на формы знаков — смотрел, что там может натолкнуть на какую-то идею.

ИР: Какие ещё посты, картинки, помимо названных, ты бы хотел отметить как успех?

КМ: Мне очень нравится «Cash Rules Everything Around Me». Это вещь, которая не несёт абсолютно никакой смысловой нагрузки, но визуально этот тонкий Giorgio Sans и эта золотая абстрактная нарезанная штука… Это одна из тех картинок, которая была сделана очень быстро, но, мне кажется, это очень красивая штука.

ИР: Я считаю, что этот орнаментальный Kazimir…

КМ: Этого я ждал, да. Конечно.

ИР: Считаю, он очень недолайкан. Но на самом деле причина в том, что он вышел у тебя, по-моему, в 10 или 11 вечера, когда аудитории не было вообще. Он очень красивый.

КМ: У меня есть архивы старых словолитен. Сейчас уже не очень понимаю, откуда они. Я люблю все эти старые типажи 1920–1930-х годов. У меня по годам есть все эти штуки — французские, голландские. И я на них посмотрел и подумал, что сюда Kazimir встаёт настолько прекрасно, что он в этой голландской словолитне мог бы звучать очень хорошо.

ИР: Аудитория хорошо восприняла картинку с наушниками…

КМ: Про эту картинку я скажу отдельно. Не знаю, почему ты говоришь, что было хорошо воспринято. По-моему, недостаточно хорошо.

ИР: Ты ожидал большего?

КМ: Гораздо большего. У меня есть очень хороший друг Саша Банькин, с которым мы работаем в BBDO. Он знал, что я рисую картинки для вашего инстаграма. И когда я рисовал эту картинку — это было вечером на работе, он проходил мимо и увидел, как я её заканчивал. Он подошёл и говорит: «Слушай! Это же прямо лучшее, что ты сделал за всё время! Это же прямо огонь!»

ИР: Ещё мне понравилось твоё начальное приветствие с Karloff. И видео с Trola, я на него долго втыкал.

КМ: Видео с Trola появилось ещё на этапе, когда мы с Юрой только-только списались, связались и он попросил сделать какие-то тестовые штуки. У меня были кое-какие идеи на тот момент, и мы — мне помогал один чувак, который поднатаскивает меня на 3D, — быстро, за три дня [сделали]. Изначально я думал, что я и моушен задействую, и Processing, которому более-менее пытаюсь научиться. Сейчас я уже понимаю, что надо использовать всё-таки DrawBot, а не Processing. Это для меня был тоже большой эксперимент. Когда ты экспериментируешь у себя в блокноте — это одно, а когда у тебя есть площадка и ты даёшь себе смелость экспериментировать в рамках этой площадки, это совершенно другое. И, мне кажется, это круто. То есть ты максимально отпускаешь вожжи и фигачишь экспериментально.

Ещё одна штука, которую я на этом эксперименте очень хорошо понял, — это шумы. Мне дико нравятся разные шумы. Весь этот месяц я экспериментировал со всеми их видами. Мне постоянно хотелось этой шумности текстур на всех уровнях, разной: контрастирующей шумности, более крупного зерна, более мелкого зерна. И это тоже было одним из экспериментов, начиная с первой картинки, с этой «Hello».

Мне очень нравится картинка «XYZ», кажется, она довольно хорошо собрала лайков.

ИР: Это Amalta, фантастический шрифт. Я искренне считаю, что это лучший шрифт, созданный российским шрифтовым дизайнером за многие десятилетия. Пластика, графика гениальнейшие. И каждый раз, что бы мы с Amalta ни сделали, она всегда оправдывает ожидания. По крайней мере, на уровне инстаграма аудитория на него реагирует идеальнейшим образом.

КМ: Это был один из первых шрифтов, который я осознанно купил, как только он вышел, — лет пять, наверное, назад.

ИР: Больше. Он вышел в 2010 году.

КМ: С 2010 года я начал осознанно покупать шрифты, а не пытаться найти их где-то. Я помню, что купил Amalta, и тут же я купил у Гордона несколько его шрифтов. Amalta — это тот шрифт, на котором я понял, что готов платить за это любые деньги и наконец-то переквалифицироваться в сознательного пользователя шрифтов.

ИР: Как ты понимаешь, я, будучи шрифтовым дизайнером, очень редко покупаю шрифты. Мне зачастую проще нарисовать или выбрать из мною созданных. Но я очень давно, с самого начала, когда Вера начала выпускать свои шрифты, каждый её шрифт покупал. Причём не для использования. Это как коллекционирование красивых книг, красивого чего-нибудь. Есть прекраснейший шрифт «Дульсинея», такой вертикальный курсив, немножко даже с обратным наклоном. Когда она выпустила «Дульсинею», я был, по-моему, чуть ли не первым покупателем. Увидел — и сразу купил.

КМ: У меня похожая ситуация с Amalta. С тех пор как я её купил тогда, восемь лет назад, я не применил её ни в одном проекте. Но в каждом проекте, который хоть минимально подразумевает какую-то крупную акциденцию и выразительную типографику, я пытаюсь его вставить.

Какое-то время назад я прочитал интервью Вани Величко (дизайнер, арт-директор, сооснователь студии «Щука»; с Иваном делали интервью и мы. — Прим. ред.). Он рассказывал про одну из обложек Prime Russian Magazine, где у них был номер про глупость. И он принёс редактору обложку, на которой был этот советский классический кусок бетонного забора, и в нём застрял единорог. Редактор ему говорит: «Вань, это что?» А он ему на это отвечает: «У нас же номер про глупость?» «Ну да». — «Вот тебе обложка — в заборе застрял единорог». И Ваня, когда вспоминал эту обложку, сказал очень крутую вещь — что для него этот застрявший в бетонном заборе единорог был истинным актом творчества.

Кстати, на этом валике с буквой Р (не знаю, понял кто-то или нет) сзади сам текст на жёлтом фоне, с которого валик счищает эти буквы Р, — это скороговорка для людей, которые букву Р не выговаривают.

Было очень круто, что вы изначально обозначили: нам может что-то не нравиться, но мы не будем вмешиваться, если только это не какие-то крайние случаи. Очень круто, что вы даёте полную свободу. Но при этом это не просто свобода, но ещё и ответственность, потому что это всё-таки type.today — ты не можешь себе позволить делать какую-то откровенную халтуру. И когда в этой ситуации свободы и одновременно внутренней ответственности возникало несколько моментов чистого творчества, это было очень круто. И за это я дико благодарен, потому что это было правда здорово.

ИР: Я тоже подведу итог. Ты считаешь, что тебе мало картинок удалось. Но месяц — это не так много, и за это время ты сделал десятка полтора очень красивых работ. Это немало, тем более на фоне стресса, о котором ты нам рассказывал. И если тебе удалось обратить эксперимент себе на пользу и получить удовольствие, мы только счастливы.

P.S. Вскоре шрифт CSTM Xprmntl 01 стал героем большой рекламной кампании МТС, разработанной в BBDO Branding. Мы дополнительно расспросили Кирилла и его коллегу Сергея Юркевича о работе над проектом.

ИР: Как вам пришло в голову поставить наш довольно странный шрифт в рекламную кампанию МТС, большой конторы, не склонной к экспериментам?

КМ: Есть большая контора МТС, а есть их отдельное молодёжное направление — тарифы «Хайп», реклама с Big Russian Boss и прочее. Вот для них была задача разработать стиль. Мы изучили, что молодёжь смотрит и в какой визуальной среде живёт, — там полный метамодерн, конечно. И наш дизайнер Серёжа Юркевич решил сделать такую дикую штуку. Презентовали в том числе цитатами из Хаски, преза была огонь (к сожалению, отдать её на публикацию нам не разрешают).

ИР: Сложно было уговорить МТС?

Сергей Юркевич (СЮ): В качестве одной из идей всё приняли во время презентации, но было много споров по поводу читаемости альтернативных символов. В результате подобрали второй шрифт — Gilroy для большего объёма текста. Даже начертание логотипа поменяли на сделанное на основе Klvika лет десять назад. Обычное никак не дружило с «Эксперименталом» по пластике.

КМ: То есть в итоге этот шрифт фактически спровоцировал редизайн лого МТС! По-моему, довольно круто.

ИР: И в результате: заказчик и дизайнеры довольны экспериментом?

СЮ: Довольны все! Заказчик стал получать комментарии «какая клёвая картинка» помимо дежурных «Аааа! У меня украли деньги». Дизайнеры получили простой в использовании и эффективный инструмент. В принципе можно брать любую картинку, частично тонировать в красный цвет, добавлять «Экспериментал» — и макет готов.