В прошлом сентябре наш инстаграм вела Татьяна Ермолаева) — мы поговорили с ней про работу дизайнера с текстом, дизайн-культуру Калифорнии и запретительно-бюрократический контекст кириллицы.
Таня, вы довольно много про себя рассказали в большом интервью на Readymag, но давайте всё равно вкратце представим вас нашим читателям.
У меня странный, смешанный бэкграунд. Я училась на философском факультете МГУ, но потом решила поменять направление деятельности, пошла в Британку на британское отделение и затем перевелась на два года в Централ-Сент-Мартинс — закончила там бакалавриат графического дизайна.
Можете оценить, чем принципиально различается образование здесь и там?
Я и здесь училась дизайну по британской программе, но если сравнивать с философским факультетом, то основное отличие заключается в том, что в МГУ совсем не было акцента на самостоятельную проектную работу студента. А в Британке и в Централ-Сент-Мартинс это основа всего.
Теперь вы преподаёте в Британке?
Да, я преподаю курс на стыке философии и дизайна, который называется Critical and Contextual Studies. Его задача — научить дизайнеров вербализировать своё решение, просто работать с текстом. Это суперважный навык для графического дизайна, потому что графика очень сильно завязана на тексте, а типографика — это вообще про умение читать и писать, в конце концов.
А помимо преподавания?
Я работаю удалённо с компанией Perfect Number — это феминистский фешен-стартап, который базируется в Лос-Анджелесе. Там русские основатели, команда рассредоточена по миру, но большая часть сидит в Калифорнии, и я к ним регулярно езжу. Работа интересная, потому что во многом отличается от привычного — начиная с часовых поясов и заканчивая какими-то другими культурными смыслами. Это настоящий челлендж.
А что значит «феминистский фешен-стартап»?
Задача Perfect Number — создать нетривиальный фешен, который при этом стоит доступных денег. Это хорошее качество, экологическое производство в Лос-Анджелесе и переосмысление традиционных силуэтов в рамках каких-то не слишком художественных начинаний. Это такая одежда, которую можно купить и носить, но при этом она необычная. Ещё у нас есть журнал, в котором можно почитать про такой политический фешен.
Какова ваша роль там?
Формально моя должность называется junior art director, но по сути я мультидисциплинарный дизайнер. Мне не очень хочется себя ограничивать какой-то чёткой специализацией, типа графики или диджитала. Мне нравится и то и другое. Мне вообще нравится построение визуальной айдентики в разных форматах, поэтому я выбрала эту работу. Большей частью всё происходит в онлайне, но сейчас есть и офлайн-задачи — лукбук, какие-то информационные материалы, поп-ап-магазины.
Скетчи Татьяны для Perfect Number
А чем отличается подход к работе?
Я не могу сказать, что чем-то сильно отличается. Про культурную специфику я, скорее, говорила про сам Лос-Анджелес, а не про работу. Просто я впервые побывала в Америке в связи с этим проектом, и для меня Лос-Анджелес — это просто взрыв того, что по-английски называется diversity, потому что там действительно очень мультикультурный состав, очень странное отношение к дизайну и шрифту в том числе. Всё это необычно и интересно. Калифорния вообще считается одним из центров постмодернистского дизайна — так исторически сложилось в силу разных причин: переплетение множества культур внутри штата, влияние прогрессивных школ типа CalArts, концентрация передовых центров разработки новых технологий. Многие экспериментаторы от типографики и графдизайна работали и работают именно там. А мы в Perfect Number хотим быть близки к локальной культуре и к локальному сообществу. Это для меня челлендж, потому что сложно издалека понять эту локальность.
В чём проявляется этот шаг в сторону локальности?
Прежде всего, это не дизайн для усреднённого white Anglo-Saxon male — тут очень разные национальности и очень разные бэкграунды. Надо представлять себе другую аудиторию, хотя представлять аудиторию — это так себе занятие. Это постоянная внутренняя борьба с модернистом в себе, при этом всё равно нужно выдерживать уровень какого-то изящества, присущий модернизму. Это сложно. Приходится искать какой-то новый формат, который говорил бы о разном культурном бэкграунде и о переосмыслении идентичности тех, кто должен носить эту одежду. Это сильно связано с типографикой, с тем, как мы её используем, потому что шрифт очень сильно диктует эту идентичность. Для этого бренда нельзя просто взять гротеск вроде Гельветики, написать что-то и на этом остановиться. Всё-таки Гельветика — хотя я не хочу отказывать ей в экспрессивных возможностях — в первую очередь говорит о XX веке, времени уравниловки и стандартизации. Нужно двигаться в сторону каких-то странных шрифтов с очень сильной идентичностью. Если мы говорим о таком ярком сообществе, о безумном переосмыслении гендера и его роли, то я пойду в сторону шрифтов, которые сложно описать, — вроде Digestive с FutureFonts: уникальные, сами по себе необычные, со сложной читабельностью. Но их, конечно, надо использовать в ограниченном количестве.
Раз вы работаете с латиницей, у вас полмира в распоряжении. Где вы ищете этот новый язык?
В основном я читаю какие-то медиа о дизайне типа AIGA Eye on Design, It’s Nice That или The Gradient. Слежу за обновлениями в отдельных шрифтовых мастерских: из любимых — Jung-Lee, Napoleon Services, Шарлотта Роде, Bold Decisions. Периодически заглядываю на такие платформы, как Future Fonts, Typelab, ECAL Typefaces. В основном это акцидентные подборки, и в них есть шрифты, которые находятся в процессе разработки. Они могут быть ещё далеки от совершенства, но меня это вполне устраивает. Я так понимаю, что ваш новый проект
Typelab заявлен как экспериментальная площадка для молодых шрифтовых дизайнеров
ECAL Typefaces — магазин шрифтов, запущенный Университетом искусств и дизайна в Лозанне совместно со студией Swiss Typefaces
В общем, да. Получается, что ваша повседневная работа связана с поиском актуального языка?
Ну да, всё в погоне за последним. При этом, кажется, что это оторвано от мира. Но, может быть, такое ощущение возникает из-за того, что я удалённо работаю на Америку и нахожусь на другом конце света. Задача-максимум — создать айдентику более взрослого бренда. Сейчас он очень молодой, и у нас все решения достаточно скоростные. В идеале мы стремимся создать уникальный язык, и, может быть, он будет даже с гротеском: мы сейчас рассматриваем в качестве рабочего варианта Monument Grotesk студии Dinamo. Хотя там может быть много экспериментального безумия — по крайней мере, я очень за.
Нашли ли вы за время работы для Perfect Number какие-то маркеры актуальности?
Это сложно, потому что такое суждение всегда происходит в рамках определённой ситуации: это работает, а это — нет. Всё зависит от контекста. Мне кажется, сейчас много модных шрифтов, которые можно назвать в хорошем смысле уродливыми. И с этим уродством надо работать — например, на контрасте. Особенно в модной индустрии это интересно: противопоставление вылизанной картинки и очень такого брутального, дефолтного шрифта или прямо супернекрасивого. Мне кажется, сейчас возвращение Emigre или типографики 1990-х — такой немножко разбалансированной. Но опять-таки, я думаю, контекст решает. Не могу сказать, что такие шрифты актуальны везде.
А есть какое-то ощущение, куда всё движется? Что будет завтра?
Я в первую очередь с точки зрения смотрю айдентики, потому что не занимаюсь дизайном шрифтов. Мне нравится процесс демократизации: шрифт становится меньше про какие-то рамки, правила или стандартизацию, а больше про какой-то смысл, выражение и интонацию. И шрифтов становится так много, что ты можешь выбрать. Плюс они достаточно дешёвые, особенно акцидентные. Ты можешь использовать их в большом объёме, особенно учитывая, что идентичность бренда становится всё более и более гибкой. Одного шрифта часто уже не достаточно, а дальше всё меньше будет каких-то универсальных решений. Хотя некоторые фешен-бренды — Remo, Balenciaga — наоборот, меняют логотипы с очень узнаваемых, с характерной идентичностью на нечто супердефолтное. Но при этом они всё равно используют в своей айдентике разное для разных целей.
Перейдём к работе с инстаграмом type.today. Вот перед вами оказалась вся эта куча шрифтов. Какие были ваши первые эмоции от коллекции?
Мне очень много шрифтов понравилось. Какие-то я знала и так. Понятно, Druk — это суперхит. Я была очень рада, что вы выпустили Halvar. Весь набор CSTM Xprmntl мне очень понравился. И вообще идея разных начертаний как разных интонаций. Комбинация Druk и Xprmntl мне показалась очень интересной, я для себя её открыла. Ещё Parmigiano — я очень старалась работать с серифами, но с этим было сложно. Получались более декоративные картинки — с акцентом на детали, на красоту самого построения буквы, но не получалось найти высказывание, которое бы работало. Не знаю, почему так сложно. Я вообще хорошо отношусь к засечкам.
А в Лос-Анджелесе как с засечками дела?
В Лос-Анджелесе использую всё что угодно и как угодно — everything goes. Там достаточно хаотичный подход к этому. Конечно, фешен-бренды или культурные институции, которые в даунтауне открываются, они более нормальные. Но если пройти два метра и начать обращать внимание на вывески, то там просто безумие шрифтовое. Мне очень хотелось что-то сделать с Pilar, но сложно было придумать содержание. Не знаю почему. Мне понравился Gauge Letterpress, потому что он необычный, имитирует этот эффект печати. Navigo очень понравился. Очень много классных гротесков: Graphik — суперстар, Proto Grotesk тоже, Stratos, Styrene.
Было что-то, с чем совсем не получилось?
Я очень хотела сделать что-то с First Prize, потому что он спортивный и технологичный. Я думала, что смогу найти содержание, но не получилось.
Каково это — получить ключи, тридцать дней и кучу букв? Как с этим работать? У вас был метод?
Сначала у меня была идея делать исключительно веб-средствами, потому что по времени инстаграм type.today совпал с моим изучением JavaScript и CSS. Я даже сделала парочку постов чисто кодом. Но это была нереалистичная задумка: времени не хватало. Единственное ограничение, с которым я хотела работать, — формат постера. Он даёт, с одной стороны, множество свобод, а с другой стороны, заставляет сохранять читабельность и содержание, месседж. Потом я придумала, что было бы круто вставлять каждый раз высказывание о типографике. Я начала читать «Галактику Гутенберга» Маклюэна, это ужасно непроходимый текст. Нашла оттуда красивую цитату: «Typography cracked the voices of silence» — «Книгопечатание раскололо голоса тишины». Сделала из этого постер, и мне этого хватило: всё-таки находить такие точные цитаты по заказу сложно. После этого я начала думать о языке. Для кириллицы мне было трудно найти контент, потому что всё культурное потребление у меня происходит на английском. Весь контент для кириллических постеров, который лез мне в голову, был запретительно-бюрократический: «Не положено». Это было забавно и смешно — интересное наблюдение для самоанализа. Пытаясь уйти от языка запретов, я вышла на поэзию, поэтические референсы. Я много думала о том, что там на постере и как шрифт с этим работает. И иногда это была какая-то цитата или что-то выдранное из контекста, что хотелось сделать. Иногда наоборот — это шрифт меня направлял.
А как шрифт направляет?
Ты в контексте работаешь, но шрифт направляет. Например, когда я уже была в контексте поэзии, я увидела Parmigiano, и мне захотелось сделать постер про УЛИПО, про французских математиков-поэтов 1960-x годов, потому что у Parmigiano есть какая-то ретрочерта: наивность, игра. И потом, уже довольно поздно, я поняла, что если мы говорим про кириллицу, то классно использовать совсем разговорный язык, это тоже хорошо шрифт подчёркивает: так получилось «Радикально новое» на сером фоне.
Расскажите ещё про картинку, на которой только пунктуация осталась.
Это я совсем ушла в язык, точнее в его остатки. Я читала книгу про концептуальное искусство конца ХХ века и увидела такой приём: Кеннет Голдсмит переложил произведение Гертруды Стайн о пунктуации только на пунктуацию. И это мне показалось крутым ходом. Потом я подумала, что сделать то же самое со стихами — в этом есть ещё больший ресурс. Увидеть то, на что мы обычно не смотрим, действительно интересно. Плюс пунктуация очень важна в стихотворении. Взяла Хармса, Маяковского, но решила их не подписывать, лишь год оставить. Наверное, с точки зрения исполнения можно было получше сделать. Но время заканчивалось.
Какой постер любимый?
Пунктуация любимая. И «Радикально новое», потому что для меня это было попадание в стиль, который мне близок, но который не совсем футуристичный панк — что-то на грани этого, но что-то достаточно спокойное. Я просто была рада найти такое сочетание шрифтов, потому что не всегда получалось. Было много попыток найти классное сочетание. Пыталась сочетать Giorgio Sans с Xprmntl в стихотворении Хлебникова, но мне кажется, не очень хорошо получилось.
Есть ещё неожиданное сочетание Styrene с Parmigiano. Подбирать пары — это специальный навык. Как вы ищете пару?
Это всё равно перебор шрифтов. Чаще всего это какой-то спокойный гротеск и что-то либо с засечками, либо очень акцидентное. Плюс контраст важен: или размер, или начертание должны быть сильно контрастирующими. Плюс их х-height не должен быть разным. Можно, наверное, написать гайд. Но в итоге это чутьё, к сожалению. Ты прямо чувствуешь, что хочется уменьшить какое-то качество шрифта за счёт другого шрифта или другого визуального элемента. Шрифтовая пара и визуальная композиция — это об одном, очень похожая деятельность. Есть шрифт и есть качество, которое тебе в нём нравится, но ты видишь, что он делает постер слишком ровным и не за что глазу зацепиться. Нет пунктума какого-то. Тогда добавляешь то, что станет пунктумом.
Найдите пунктум — это хорошая подсказка. Невыполнимая задача, но задание полезное.
Да, все постеры об этом и все визуальные решения.
Какие в целом остались ощущения от прошедшего месяца?
Это было очень круто, потому что я общалась сама с собой через типографику. Много нового узнала и о коллекции type.today, и о себе. Лично мне как дизайнеру это было очень полезно. Позволяет переосмыслить традиционное представление о дизайнере как о руках, проводнике для задач клиента. И побыть месяц автором — это круто. Спасибо вам.
Заглавное фото: Дарья Нагорнова
Данила Кучум: «Гротеск безопасный, он не будет отсылать тебя к пыльной библиотеке»
