Максим, благодаря тебе появился шрифт Kazimir Text. Расскажи, пожалуйста, как так получилось.
Bookmatе был нужен собственный наборный шрифт, а из существовавших мне ни один не нравился. В кириллице вообще качественных книжных шрифтов немного, и найти среди них какой-то с не очень мощным, но явным характером было невозможно. При этом у меня есть некоторое количество старых книг, изданных на рубеже веков. И мне очень нравился шрифт, который встречался в них, — такой, с одной стороны, легко читаемый, а с другой стороны — не сваливающийся в учебную гарнитуру. Я всё время думал, почему никто теперь такое не делает. Однажды даже сел обрисовывать эти буквы. Но из меня так себе шрифтовой дизайнер — я нарисовал три буквы и бросил. А потом я увидел Kazimir и спросил у ребят, вдруг можно сделать шрифт с похожим характером, чтобы просто в книжках использовать. Илья с Юрой сказали, что это хорошая идея, давайте подумаем. В какой-то момент всё завертелось, и через несколько месяцев появился Kazimir Text.
Такая история успеха: можно просто прийти, попросить и это просто сделают.
Да, какое-то мистическое совпадение: наши идеи совпали, всем повезло.
Это обычная практика для ридеров — делать какой-то свой наборный шрифт?
Да, для всех больших игроков: у Kindle есть свой шрифт, и у Google тоже. Они обычно делают их с закрытой лицензией. У тех, кто занимается этим больше десяти лет, есть по два шрифта для себя. Но самое смешное, что из всех этих кастомных шрифтов Kazimir Text получился лучше всех. Прямо идеально лёг в телефон.
Amazon Kindle: шрифт Bookerly, студия Dalton Maag. Находится в эксклюзивном пользовании Amazon
Google Play Books: шрифт Literata, студия TypeTogether. Есть кириллица, распространяется по свободной лицензии
А как формировался комплект шрифтов в Bookmate?
Люди, которые любят читать, делятся по предпочтениям в шрифтах где-то на пять-семь групп, нужно найти вариант для каждой. Хотя в основном все читают шрифтом, который ты им предложил по умолчанию. Особо пытливых, которые залезают в настройки и соображают, что можно переключить шрифт, не так много, считанные проценты. Но они самые вредные и требовательные. Ради них обычно всё и делается.
Ты как-то изучал эти предпочтения в шрифтах?
Одно время изучал, но там нет ничего статистически значимого. Просто есть люди, которые любят шрифты без засечек. В Bookmate таких два — один бесхарактерный, другой с характером, — они выбирают один из двух и читают без засечек. Те, кто любит с засечками, выбирают свой шрифт, хотя таких тоже немного. Но если ты этому небольшому проценту пользователей не дашь свой шрифт, то им будет некомфортно. Некоторые гиковские программы позволяют загрузить свой шрифт. Есть люди, которые без этого жить не могут. Им надо обязательно взять свой шрифт и загрузить. И ничего ты с этим не поделаешь.
Как только появился Kazimir, он стал в Bookmate шрифтом по умолчанию. И он довольно хорошо работает в этом качестве. Ещё есть интерлиньяж по умолчанию и поля по умолчанию. Они рассчитываются не так, как на бумаге. Для телефона нет никакого Чихольда — никто не сказал, какие должны быть пропорции наборного поля. Никто даже не рассуждал на эту тему. Каким-то опытным путём ты находишь наборное поле и даёшь людям несколько опций, чтобы они могли сделать поуже-пошире. Но не очень радикально, в рамках гигиены чтения. Чтобы глаза у них на месте остались.
В приложении Bookmate можно выбрать один из пяти шрифтов: Times, Iowan, Kazimir Text, Avenir, San Francisco
Шрифт Kazimir используется на сайте и в промо-материалах Bookmate
И нет никакой обратной связи: «Сделайте другие поля!»
Люди там что-то себе меняют. Есть очень мало упёртых, которые любят читать очень мелкий текст с очень маленькими полями. Им, наверное, неудобно. Мы не даём экстремальных величин, потому что мы жалеем остальных людей, которые могут нечаянно себе так сделать и испортить зрение.
Ты следишь за исследованиями про механику чтения? Как-то меняется читательский опыт?
Раз в несколько лет я что-то читаю, но ничего радикально полезного не нахожу. И не смогу назвать ничего конкретного, что я советовал бы обязательно прочесть. Есть известный круг научных работ. Есть несколько спекулятивных исследований о вредности электронного текста или его запоминаемости, они все довольно псевдонаучные. Тут не надо ничего копать. Всё есть в голове. Чтение текста не меняется. Медиа меняется от свитка к книге, от книги к экрану, но суть процесса неизменна сотни лет: чтение — это самый простой и компактный способ запихнуть себе информацию в голову. Ты сам непосредственно считываешь информацию и представляешь её. Это прямая передача информации в мозг: у тебя есть буквы, они через глаза попадают в мозг, мозг начинает рендерить все эти картины, ты воображаешь и дальше у тебя в голове происходит всё кино. Какая разница, как ты этот текст читаешь? Увидел ты его на свитке, в книге, на экране или у тебя AR-очки и в них этот текст перед глазами?
Ты считаешь, что нет никакой существенной разницы между экранным чтением и аналоговым?
Читать на экране удобнее, чем в книге. Некоторые исключительно редкие книги, которые не запихнуть в телефон, приятно читать на бумаге — с картинками или со сложной вёрсткой. А фикшен всё равно, на чём читать, — хоть на туалетной бумаге печатай, хоть в телефоне. Если это просто текст, то разницы нет никакой.
Ты работал в бумаге, потом долго на экране, а сейчас за год с лишним сделал много книг. Со стороны дизайна есть разница в подходе к бумаге и экрану?
В экране ты обычно делаешь меньше декора, в книге больше декора — вот и вся разница. Но в экраны тоже можно добавлять чуть-чуть характера. Конечно, дизайнеры страдают от того, что они не могут воплотить свои творческие порывы в электронных книгах, но мне их не жалко. Читатель теряет не так много. Вёрстка книги — это что-то рудиментарное, что должно было умереть ещё десять лет назад. Укладывая бумажную книгу в эти странные листы, ты делаешь такое количество ненужной работы! Это избыточный труд, который должны делать компьютеры, а не люди. Его давно можно было автоматизировать, но никто не хочет это делать. Мы привыкли к книгам, а это супернеудобно: спилили дерево, сделали из него бумагу, нарезали на листы, склеили сбоку, надо ещё всё заранее разверстать, потому что эти листы очень быстро кончаются, а между страницами происходят всякие спецэффекты — тут строка висит, тут дыра. Телефон в этом плане гораздо технологичнее: ты не делаешь много лишней работы, чтобы человек смог прочитать книгу.
В Bookmate тоже есть странички.
Да, но никто не думает о висячих строках. Они такие маленькие — и страницы, и строки, — что эти дыры никого не волнуют. Когда ты укладываешь узкий текст, тебе надо меньше укладывать, и вообще у тебя меньше возможностей уложить. Поэтому для узкого текста прощаются многие вещи, которые в широком тексте начинают тебя раздражать. К тому же раньше на экране всё выглядело чудовищно, а сейчас оно выглядит хорошо. Ты можешь делать красивые шрифты, можешь чуть-чуть типографики туда добавить. И чем дальше, тем больше.
На экране тебя нервируют висящие предлоги в конце строки или тире в начале?
Тире — нет. Однобуквенные висячие предлоги меня нервируют. При этом я знаю, что в английском тексте они никого не нервируют, поэтому мне пофиг. У них артикль может отвалиться, а слово — уже на другой строке. Тоже, казалось бы, не очень хорошо. Но им пофиг. Английские книги сильно проще в этом отношении, чем русские. Мне кажется, это русская болезнь, наш особый путь. Как перевернуть название на корешке, чтобы было неудобно всем…
Почему всем? Так удобнее прочитать, какие книги стоят у тебя на полке в гостиной. А американская традиция — чтобы на журнальном столике хорошо выглядело.
Одна традиция — человекоцентричная, другая — библиотекоцентричная, и она мне кажется надуманной. Приятнее, когда книга лежит на столе и ты можешь прочитать её название сбоку. Мне исключительно это важно.
Иллюстрация — из главы «Ководства», посвященной проблеме книжных корешков
Но в доме может быть большая библиотека…
Нет уже библиотек. Судьба книг непонятна, потому что никто больше не хочет их хранить. Ты купил книгу, прочитал, и непонятно: что дальше с ней делать?
Что ты вообще думаешь про будущее чтения? Мы будем читать? Как и где?
Лучшего способа передавать и воспринимать истории пока нет. При чтении в голове начинается процесс, качество которого пока намного выше, чем все технологии, которыми мы пытаемся пользоваться, — остальные дороже и сложнее. И так будет продолжаться ещё довольно долго. Для того чтобы создать у себя в голове историю, нужен будет где-то изображённый текст. И неважно, на чём — на бумаге, на экране или внутри очков.
Давай из будущего перенесёмся в прошлое. Ты самоучка — кажется, ты пришёл в «Афишу» программистом…
Да, у меня было техническое образование. Я занимался базами данных и устроился в «Афишу», прикинувшись программистом на каком-то языке, на котором я писать не умел, — мне просто очень хотелось туда попасть. В какой-то момент я стал заниматься веб-дизайном. Тогда в нём было больше программирования, чем дизайна. Но мне нравилось им заниматься. Через некоторое время появилась вакансия дизайнера в журнале. Я пришёл к Ире Волошиной, которая была арт-директором, и спросил: «Может быть, я могу делать дизайн в журнале?» Она ответила: «Давай попробуем». Плавно начал заниматься бумажным журналом. Оказалось, это очень просто. Дизайн многостраничного издания — это тоже программирование: ты думаешь о паттернах, последовательностях, зависимостях. Это подходило к моему складу ума — смесь технического и художественного.
В «Афише» Балабина многое было про чувственное.
Я суперэмоциональный чувак. Мне нравятся эмоциональные штуки: фотографии, истории, цвет. И отсутствие образования стало тогда моим огромным преимуществом. Я не знал, как надо делать. Я много чего читал и смотрел, но не про дизайн и не про культуру. Я видел какие-то классные вещи, которые мне нравились, и просто старался делать так же классно. Потом, когда я начал нанимать людей, я понял, что творческое образование может быть серьёзной проблемой. На тебе лежит весь этот балласт культуры. Всё, чему тебя учили, придавливает тебя к столу, и ты боишься сделать глупость. Мне было проще делать глупости.
Ты был тем человеком, который научил нас использовать в акциденции текстовые и кэпшеновые начертания.
Ты что, я даже слов таких не знал!
Максим Балабин был арт-директором «Афиши» в 2003–2009 годах
Ты пользовался шрифтом Gauge Тарбеева за пятнадцать лет до его появления на type.today. Расскажи немного, что ты помнишь.
Про Afisha Serif? (Внутреннее название шрифта Gauge, разработанного Александром Тарбеевым по заказу издательского дома «Афиша». — Прим. ред.) У меня в руках оказался классный шрифт с характером. И ни у кого не было такого! Я был воодушевлён и начал использовать его всеми допустимыми и недопустимыми способами — в тексте, в акциденции, где угодно. Вообще, когда у тебя много лет всего два шрифта, это крутой опыт. Эти рамки очень стимулируют что-то придумывать. Мне безумно это нравилось и нравилось осознанно, потому что к тому моменту я видел много журналов, где в акциденции использовались разнообразные шрифты. Но во всех моих любимых журналах было мало шрифтов — один или два. Тогда это было модно: ты ограничиваешь себя в шрифтах и ищешь какие-то другие способы самовыражения.
Ты бы смог сейчас работать с Gauge? Например, сделать книжку?
Я думаю, что да. Для меня вообще нет таких проблем — я могу с любым шрифтом сделать что угодно. Дайте мне самый уродский шрифт, и я что-нибудь с ним сделаю. Нет плохих шрифтов — надо найти к ним подход. Наверное, ты не можешь любым шрифтом сделать брендинг, потому что характер — очень сильная вещь, и ты не можешь подменить его. Но если ты делаешь что-то медийное — книгу, журнал, фэнзин, — ты для любого шрифта можешь найти ход, который его оправдает и заставит работать.
Даже когда ты много лет каждый день имел с ним дело?
Да, даже с самым заезженным шрифтом можно что-то сделать. В 2000-е годы шрифтов было мало, и глаз замыливался до такой степени, что ты просто не мог их больше видеть. Сейчас шрифтов много, и уже нет таких шрифтов-жертв, которыми все пользуются.
И от Kazimir Text у тебя тоже нет усталости?
Нет. И это совсем другая история. Когда я делаю книги для Individuum (московское издательство, 51% акций принадлежит Bookmate. — Прим. ред.), у меня есть три-четыре наборных шрифта и я их подбираю под характер книги. Kazimir Text — это довольно расслабленный шрифт, поэтому это либо прямой рассказ с нейтральной интонацией, либо такая лёгкая ирония внутри рассказа. Если ты делаешь книгу с сильным авторским высказыванием, он туда не подходит. Он слишком добрый. В таких случаях я использовал швейцарский SangBleu, потому что он позлее. Kazimir Text нейтральный, а тот — ершистый, хотя и очень наборный. Но там этого характера почти не видно, он очень умеренный. Третий вариант — фикшен или книга учёного-нейропсихолога. Ты понимаешь, что тут у шрифта вообще не должно быть никакого «я». Ты берешь Lava, и он норм. Он как шрифт, которого нет. Не очень красивый, но в наборе он хорош тем, что ты никогда о нём не задумываешься. В нём нет ничего от себя. Мне это нравится.
Ты сделал для Individuum фантастическое количество книг в сжатое время.
Это нехитрое дело — делать книжки. Для меня книжка — несложная вещь в изготовлении, похоже на лёгкий брендинг. Как только ты понимаешь характер книги, про что она, то всё сразу начинает складываться: обложка, шрифт… (С мая этого года Максим не занимается дизайном обложек для «Индивидуума» — Прим. ред.)
Купил для издательства много шрифтов?
Да нет, немного. У меня не было возможности покупать шрифты. Поскольку мы начинали издательство как эксперимент, у нас вообще не было денег. Мы очень экономили, чтобы сделать книги рентабельными. Чтобы это был бизнес. Для книжной экономики 40 долларов за лицензию — огромные деньги. Поэтому, чтобы купить шрифт, ты обязуешься использовать его ещё в нескольких книгах.
Тогда расскажи, как уговорить проект в режиме экономии приобрести четыре варианта набора и ещё с десяток акциденций у крутых студий.
Это же происходило не за один месяц. Например, я сам верстал книгу, мы экономили на гонораре верстальщику, но я покупал два начертания. И это были акциденции, которые, может быть, мы потом никогда не использовали. Но это редкая ситуация. В основном все шрифты покупались и на следующие книги.
И это не одно издательство, а два. Есть Popcorn Books, который издает фикшен для подростков. И ты сразу понимаешь, что там нужен геометрический гротеск, потому что не может быть young adult без геометрического гротеска. Без круглой «о» ты ничего не сделаешь — она тут нужна всегда. Просто такая аудитория, и такой шрифт легко в неё попадает. Ты берёшь Cera — суперудобный гротеск, без особенного характера — и покупаешь в нём разные начертания. Все они используются бесконечно. И эти траты ничтожны, потому что делятся на двадцать книг. Для Individuum всё сложнее, потому что там разные авторы и абсолютно разные темы. Покупая шрифт, надо сразу думать, подойдёт ли он для каких-то следующих книг. Но там за год с лишним было очень мало шрифтов, которые я не использовал вторично.
Обложки издательства Popcorn со шрифтом Cera
Хочется расспросить про шрифты type.today. Например, как Menoe попал на обложку «Вторжения» Дани Туровского.
Это простая история. Я гик. Для меня сделать книгу про компьютеры, интернет и хакеров было несложно. Я примерно сразу понимал, как она должна была выглядеть. Сложно было придумать цвет, но я увидел у Дани рубашку серого милитари цвета и сделал такую же обложку. Потом подобрал розовый как комплементарный, чтобы он снижал тревожность. И мне нужен был шрифт терминального типа. Если ты пишешь книгу про хакеров, у тебя ассоциация первого уровня — это шрифт для терминала. Я помнил про Menoe. Это очень красивый моноширинный шрифт, который там и создал характер. Второй раз, когда он пригодился, — для «Любви по алгоритму» Жюдит Дюпортей. Это книга, конечно, личная, но она обёрнута вокруг технологии: дневник девушки, которая начинает думать о том, как устроен Tinder и зачем он так устроен. Поэтому Menoe здесь снова всплыл. Он как операционная система или как Сири — непредвзятый, холодный, красивый, с нейтральным характером. Совсем не везде подходит, но если подошёл, то тебе повезло.
Для многих он печатная машинка.
Печатная машинка! Это что-то, что видели ваши предки и динозавры.
Как в книжке Сергея Мохова про смерть появился шрифт Transgender?
Это свежий шрифт, который мне очень понравился, когда я его увидел. А тема книги непростая: современное отношение к смерти, где слово «современное» важнее, чем «смерть». Это такой свежий взгляд на очень традиционные вещи. Когда я думал о современном и свежем, мне пришёл в голову этот шрифт. Я сделал обложку из опавших цветов — это классический образ смерти, — а с другой стороны — нужна была свежесть, и этот шрифт в контрасте сработал.
Книга про Беслан — это тяжёлый опыт?
Очень сложно её было делать. Там было много фотографий и мало времени. Мне в эту историю пришлось погрузиться полностью. Пока я не понял посекундно, что там происходило, я не мог выбрать фотографии. Надо было находить фотографов, разговаривать с ними, подбирать кадры. Адовая задача: это книга о супертяжёлом, а тебе надо сделать так, чтобы её купили. Не сделать из книги драму, потому что драмы там хватает внутри. Надо было найти эту грань. На обложке там просто кадр из видео: кто-то идёт по пустой школе и снимает. Мне нужен был шрифт, который был бы похож на титры в камере. Там есть кадры видео, которые снимались внутри, и на них — шрифты с камер с датой, на которые снимали школьные утренники. Супернаклонный Halvar сразу попал в характер. И этот супернаклон был похож на то, что там происходило. Беслан — это стремительная история, быстрая и скомканная.
Потом другое начертание Halvar выступило прямо в противоположной ситуации на обложке «Интернет как оружие».
Да, у Halvar довольно большая касса, и там очень разные характеры внутри. Удобный шрифт, но очень дорогой. Если какое-то издательство купит всю коллекцию, мне кажется, оно сможет делать им все свои обложки.
А NWT Bodoni? Он у тебя встал на обложки «Моя доисторическая семья» и «Как работает пропаганда».
Я себя бью по рукам, потому что мне его везде хочется поставить. Bodoni — очень классный шрифт, и я не понимаю, почему он так мало используется. Он бы спас большое количество обложек. Куча книг были бы рады, если бы он был там. Читатели тоже были бы рады. На самом деле я ввязался во всю эту историю с книжными обложками, потому что мне было любопытно, как можно делать такие плохие обложки, как у большинства русских книг. Вопрос, который всегда меня мучил, когда я занимался Bookmate. И тут у меня появилась возможность поискать ответ на этот вопрос. Это был мой главный челлендж: я хотел понять, как делается книга, на каких этапах и почему люди делают так плохо. У нас много хороших дизайнеров. Шрифтов теперь точно хватает. Как можно делать такие плохие обложки?
Ты нашёл ответ?
Да, но он неинтересный. В западных издательствах обложками занимаются арт-директоры с книжными дизайнерами. Арт-директор выбирает какого-то дизайнера и начинает вместе с ним делать обложку. А у нас, с одной стороны, просто нет книжных дизайнеров, они отсутствуют как класс. Это сложная профессия: ты должен понимать про шрифты, про фотографию и иллюстрацию, и у тебя должен быть мозг, который может выдать хорошую метафору. Если человек обладает всеми этими навыками, он уже не будет работать книжным дизайнером, потому что денег у издательств немного, а в рекламе такие люди легко устраиваются. С другой стороны, в большинстве крупных издательств обложками занимается не арт-директор, а, образно говоря, завскладом — решения принимает человек, который отвечает за дистрибуцию. Когда ты это всё вместе складываешь, то понимаешь, что на выходе хорошего не может получиться.
Плюс у нас мало независимых издательств, которые могли бы показать, как надо делать. Их становится больше, но они все остаются на территории высокоинтеллектуального нон-фикшена, где можно обойтись швейцарской типографикой. Весь модный дизайн в нашем понимании — это нон-фикшен. У нас почти нет независимых издателей фикшена, а ведь он сложней — там обложки нужно делать попсовее, эмоциональней: одновременно должна быть картинка и шрифт или леттеринг. Individuum и Popcorn Books часто издают переводные книги. И я считаю, что очень важно сохранить оригинальную обложку, а не придумывать свою. Если мне нравится обложка оригинальной книги, она хорошо сделана и подходит под аудиторию, мы её покупаем и адаптируем. В России системно так никогда не делали: в лучшем случае они её просто уродовали, в худшем — делали свою. Но сейчас, после того как Popcorn Books уже год издаёт книги с оригинальными обложками, мы видим, что издательства, которые следят за нами, начали делать то же самое — они покупают и адаптируют обложки. Им просто нужно, чтобы кто-то это протестировал.
А насколько сложно и дорого адаптировать обложку?
Её надо купить — иногда это дорого, но не всегда, конечно. Чаще всего это дешевле, чем заплатить хорошему дизайнеру за свою. Адаптацию, как правило, делал я сам. Это бесплатно. Единственная проблема заключалась в том, что надо было найти людей, которые занимались бы леттерингом. Это сложно: вокруг одни дизайнеры, и им не хочется такой немодной штукой заниматься. В фикшене вообще леттеринг очень часто применяется, а не шрифт. Я думаю, 60% — леттеринг и только 40% — шрифт. А если мы говорим о подростковой литературе, то там почти всегда леттеринг.
Адаптированные обложки издательства Individuum
Как ты думаешь, почему у больших российских издательств такой сильный перекос в твёрдый переплёт?
Любые перекосы в больших издательствах, потому что тот же завскладом боится что-то изменить. Individuum делает книжки только в мягком переплёте, потому что их удобнее носить и удобнее читать. Мы не делаем книги на века. Но это лёгкая и довольно крепкая книга, она не развалится, она сшита. Мягкий переплёт придёт на рынок, как пришли адаптированные обложки: когда большие издательства увидят, что книги с жёлтой бумагой и мягким переплётом продаются, они начнут делать так же или даже лучше. Им просто страшно самим принять решение. Поэтому они делают дурацкий 7БЦ — хороший переплёт, но для 90% книг он не подходит. Так же как и белая бумага. Русская традиция — печатать на бумаге, от которой глаза болят. Почему-то боятся печатать на бумаге естественного тона, который гораздо приятнее и полезнее для глаз. Если ты используешь дорогую бумагу, ты делаешь так, чтобы человек не мог купить эту книгу либо она ему стоила в два раза дороже. Я не понимаю зачем. Я люблю, когда люди покупают книги. Многие дизайнеры любят делать книгу как предмет. Я враг этого. Для меня важней, чтобы книга дошла до человека, оказалась в чьих-то руках, чем то, что ты смог самореализоваться и сделать красивую вещь.
