Визуальный шум медиа, мемов и вирусных форматов сформировал в западном политическом дискурсе новую дизайн-сцену. В этой «суперштормовой» среде — где визуал политизирован, а правила диктуют алгоритмы и тренды — дизайнеры оказываются в положении, когда их привычные инструменты теряют силу: они всё меньше влияют на восприятие и меньше управляют смыслами. Непростая, но вдохновляющая идея книги «Superstorm» состоит в том, что именно неустойчивое и сетевое будущее становится отправной точкой для переосмысления роли дизайнера как активного участника политического поля.

Ноэми Биассеттон — исследовательница дизайна, которая работает на пересечении визуальной культуры, политической теории и медиаисследований. Она говорит о дизайне как о способе организации смыслов и власти, а не как о ремесле или наборе инструментов. Её подход — критическая теория дизайна, где рассматривается не только то, что визуализируется, но и то, зачем оно визуализируется, в чьих интересах и с какими последствиями.

«Superstorm» — это исследование того, как цифровые медиа и информационные технологии преобразуют политическую коммуникацию и визуальную культуру и как меняется роль дизайнера в контексте этого преобразования. Супершторм здесь — ситуация, в которой границы между развлечением и политикой размываются, а информационное пространство становится ареной борьбы за внимание и власть.

Книга «Superstorm: Design and Politics in the Age of Information». Изображения: Graphic Design Books

Для меня эта книга важна в контексте определения агентности, роли дизайнера. В нашей профессии по-прежнему распространена идея, что дизайн можно удержать в нейтральной зоне — как будто это автономная, эскапическая область, в которой можно развивать навыки и решать только коммерческие задачи, не вовлекаясь в социальные или политические процессы. Но книга Биассэттон последовательно показывает обратное.

Агентность дизайнера здесь раскрывается в двух ключевых аспектах: политичности профессии и кризисе авторитета. Биассэттон прослеживает развитие политической визуальной коммуникации с 1960-х годов, показывая, как появление новых медиа меняло как саму структуру политического высказывания, так и место дизайнера внутри неё. Мы видим, что перераспределение власти, медиа-ресурсов и форматов коммуникации повлияло на ответственность дизайнера и его роль вообще: от создания эстетических образов для пассивного потребления дизайнеры перешли к созданию семантической и культурной стратегии. Сегодня контент уже не средство, а среда, где дизайн формирует (или разрушает) политические интерпретации.

Ещё один ключевой момент в контексте определения агентности — это вопрос авторитета. Один из важных сюжетов здесь — история с предвыборной кампанией Хилари Клинтон 2016 года, где за айдентику отвечал Майкл Бирут. Несмотря на «правильность» визуального решения, оно было вытеснено ярким популистским символом — красной кепкой MAGA с грубоватым шрифтом. Этот эпизод показывает ограниченность власти дизайнера: профессиональные принципы оказались неэффективны в борьбе за эмоциональное вовлечение. «В то время как профессионалы в области коммуникаций высмеивают неуклюжесть, китч и просто дурной вкус популистских проектов, последние упорствуют, поскольку считают дурной вкус, китч и неуклюжесть не пороком, а достоинством», — пишет критик Сильвио Лоруссо в предисловии к книге.

Предвыборная кампания Хилари Клинтон, 2016. Изображения: Order Design

Кепка «Make America Great Again», 2016. Изображение: National Museum of American History

Здесь встаёт вопрос не только о вкусе, но и об иллюзии контроля. Название книги Биассэттон было вдохновлено строчкой Данте — «a ship without a pilot in great tempest» (корабль без лоцмана в сильную бурю). Дизайнерам свойственно думать о себе как о лоцманах, однако пора признать, что этот корабль беспилотный: дизайнеры не контролируют средства производства Биассэттон называет средствами производства медиа — например, соцсети или стриминговые платформы — медиа — и потому уже не выступают посредниками между заказчиком и аудиторией. Кроме того, многие не осознали сдвиг фокуса с медиа на контент, поэтому продолжают мыслить и работать в устаревших парадигмах, которые не выдерживают Супершторма.

Биассэттон не даёт инструкций или руководства к действию, она предлагает дизайнерам путь для самоанализа; схему, с помощью которой можно выработать концептуально-историко-критический подход к собственной работе. Она выделяет три формы взаимодействия дизайна и политики:

1. Design with politics — дизайн на стороне политики: здесь дизайнер обслуживает уже существующую политическую повестку. Это может быть айдентика для избирательной кампании, государственный брендбук или агитационные материалы. Дизайнер здесь скорее технический исполнитель, участвующий в передаче политического послания, но не формирующий его.

2. Design about politics — дизайн о политике: здесь дизайнер становится наблюдателем и критиком. Это визуальные проекты, которые анализируют, интерпретируют или документируют политические явления, не вмешиваясь в них напрямую. Пример — постеры, визуальные эссе, визуализации данных о неравенстве или поляризации. Дизайнер здесь — аналитик и комментатор.

3. Design of politics — дизайн как политика: самый радикальный уровень. Здесь дизайнер не просто оформляет или анализирует политику, а вмешивается в политический процесс, создавая новые формы публичности, институции, способы участия.

Design with politics. Плакат Шепардв Фейри «Hope», часть избирательной камапании Барака Обамы, 2008. Изображение: BBC

Design about politics. «The Artsakh Crisis» Артема Мильтоняна, 2024. Лонгрид о жертвах конфликта в Нагорном Карабахе. Изображения: Артем Милитонян

Design of politics. «New World Summit» студии Йонаса Стаала, 2016. Проект, помогающий организовывать парламенты безгосударственным образованиям, автономистским группам и внесённым в чёрные списки политическим организациям. Изображение: Йонас Стаал

Именно третья форма — дизайн как политика — по мнению Биассеттон, даёт профессии стратегическую глубину. Дизайнер не создаёт обслуживающий визуал, а проектирует сцену политического действия.

Биассеттон подводит к важному выводу: критический подход и ответственность — это не опциональные качества дизайнера, а основа его субъектности. Кто мы в этой системе? Орудие власти, наблюдатель или активный агент? Каким образом картинка, которую мы делаем, влияет на неравенство и доступность? Чьи интересы поддерживает наш дизайн — даже когда кажется, что он рождён, чтобы просто радовать глаз?

Супершторм — не просто метафора турбулентности. Это призыв к внимательности, к возвращению политической чувствительности и интеллектуальной ответственности в дизайне. Он требует от нас отказаться от иллюзии контроля, но не отказываться от попытки осмысленного участия.

Superstorm: Design and Politics in the Age of Information