Дима Пантюшин: «Я живу с тремя видами кисточек и четырьмя видами красок»

Поговорили с сооснователем, дизайнером и лицом мотокафе «Энтузиаст» о том, как двух шрифтов может хватить на девять лет работы (и не только об этом)

11 февраля 2022 г.

Дима, скажите, а вы где-то учились рисунку или дизайну?

Можно сказать, что я самоучка. Три года после армии я учился на Гознаке. Это была немного странная опция, похожая на практику на предприятии, где готовят художников для производства всяких ценных бумаг. Параллельно готовился поступать — сначала в Текстильный, потом в Полиграфический, а потом в Национальный институт дизайна. В каждый институт ходил на годовые подготовительные курсы, но так никуда и не поступил. Вроде очень хотел получить высшее образование, но совершенно не хотел идти ни в один вуз, у меня был прямо какой-то внутренний барьер. Поэтому остался без образования. Ходил на те курсы, которые мне были интересны, ходил на выставки, много читал. Получился такой вполне себе студенческий, немного затянувшийся период, просто без поступления в институт.

Как выглядели работа и учёба на Гознаке?

Первые три года раз в семестр мы сдавали экзамены. Очень-очень много рисовали — в том числе гипсовые головы, всякие гризайли, акварельные наброски — по восемь часов в день, без каникул. После учёбы я сразу начал работать, прямо за тем же столом, за которым делал учебные проекты, — в одном цехе с гравёрами на Московской печатной фабрике, где печатают деньги. Потом меня перевели в главное управление, и я стал заместителем главного художника всей организации, что было достаточно круто.

На Гознаке я застал период серьёзной реорганизации труда. Там меняли исторические интерьеры — делали евроремонт, увольняли старых гравёров и закупали вместо них технику. Я от всего этого немножко обалдевал, потому что нельзя таких мастеров списывать — не может машина заменить творческую единицу. Может делать более чёткие линии, но от этого пропадает вся живость и душа работы.

Я стал свидетелем того, как старое предприятие со старыми традициями, с наборными металлическими шрифтами, со всякими фотоформами — всё это переходило в компьютерную жизнь. И своей основной профессии учился, уже осваивая Photoshop и Illustrator на «Маке».

Как в Гознаке обстоят дела со шрифтами? Их покупают?

Когда я пришёл работать, их покупали в Paratype. Были официальные диски со шрифтами — чёрный и красный. Из ручного практически ничего не осталось.

А что вы делали потом, между Гознаком и «Энтузиастом»?

Ещё работая на Гознаке, я очень увлекался мототехникой, а конкретно — мотороллерами. Подружился с одним человеком, и мы придумали проект Clevermoto. Нашли завод в Индии, который раньше по лицензии производил итальянские мотороллеры Vespa, связались с ним. Мне, конечно, этот проект был интересен гораздо больше, чем просто мотороллеры как таковые.



Я никогда не мечтал открыть свою дизайн-студию и брать бесконечные заказы на фирменные стили. Несмотря на то что я и сейчас иногда этим занимаюсь, я очень быстро осознал, что мне нравится дизайн как некая прикладная история. То есть сначала появляется какой-то каркас — в случае с Clevermoto это были мотороллеры, — и дальше ты придумываешь, как его можно интересно преподносить.


5


Не мотороллеры раскрашиваешь, а рассказываешь визуальную историю: мы делали кинопоказы, музыкантов привозили, участвовали в «Пикнике „Афиши“». В общем, это меня полностью поглотило, а на Гознаке работы было не очень много. Плюс мне нужна была какая-то творческая реализация, а на Гознаке даже не было диалога с заказчиками — там всё происходило через какие-то бумажки, через десятерых чиновников, и я даже не понимал, почему ту или иную работу не принимают. А хотелось, конечно, какую-то маленькую революцию совершить, начать деньги, наконец, делать более достойного дизайна, чем те, что мы имеем. Я даже участвовал в разработке нового загранпаспорта, который так никто и не увидел.

В общем, Clevermoto победил. А потом появилась «Солянка», с которой мы очень сошлись на теме мотороллеров как раз, и так прошло примерно лет семь. А после появился «Энтузиаст».

Как?

Очень быстро: нам предложили друзья из магазина FOTT, которые арендовали помещение до нас, и через месяц мы уже туда въехали с готовым проектом, нарисованным логотипом и очень скромным интерьером. И когда пришло время донести до людей информацию о том, что у нас там есть пиво и бутерброды-лимонады, я подумал, что просто нарисую плакат. Не могу сказать, что во времена «Солянки», где я делал достаточно много дизайна, я медиум плаката как-то любил. Но на заре «Энтузиаста» как будто нашёл какой-то ключик. Как будто в меня что-то вселилось и я понял: хочу говорить на этом языке. И не могу наговориться до сих пор.


77

6

7


А после «Энтузиаста» ещё появилось два места в Столешниковом — «Тото» и «Круглый шар». Они выглядят единой системой, но при этом видно, что это три отдельных заведения.

Я называю это генетическим кодом мест. Всё началось ещё в «Солянке», где мы устраивали мотороллерные вечеринки. Мы сделали неон в виде светофора и какие-то наклейки, просто кружочки — красный, жёлтый, зелёный. И я эти базовые цвета очень полюбил и теперь деликатно встраиваю их в каждое из мест.

Например, с «Круглым шаром» получилось так: мы обсуждали, какими сделать бильярдные столы и получили очень красивые образцы сукна — оказалось, оно бывает не только зелёным. Там были и фиолетовый, и синий, и красный — очень красивая палитра. И я подумал: почему мы должны ограничивать себя одним цветом? Ведь здорово продолжить нашу линию и сделать один стол красным, другой — зелёным, третий — синим. А поскольку столы занимают в интерьере больше всего места, остальное мы решили сделать нейтральным, чёрно-серым.


8

9

10

100


В «Тото» то же самое. Там есть незаметные акценты: зелёная труба, красный стол, красно-жёлто-зелёные краны в туалете. Они легко считываются, особенно наблюдательными людьми. Поэтому, мне кажется, это просто вопрос какой-то правильной расстановки акцентов в интерьере, в дизайне. И совсем необязательно в каждом из трёх мест вешать кучу плакатов, как в «Энтузиасте».


105


Почему, вы думаете, именно эстетика «Энтузиаста» стала такой популярной?

Во-первых, если что-то делать регулярно и достаточно долго, у этого обязательно появятся поклонники. Работает как реклама: если вы по дороге из аэропорта шестьдесят раз встретите рекламу «Сникерса», он волей-неволей вам в голову засядет, даже если вы о нём не думали. Мы, конечно, не используем такие грубые приёмы. Не могу даже сказать, что мы хорошие продавцы, в первые годы футболки-толстовки у нас продавались достаточно вяло. Но мы работаем почти девять лет и, конечно, набираем какие-то обороты.



А во-вторых, наверное, мы не лишены эстетики. Если бы кафе называлось, например, «Бублик», то носить майку с названием был бы готов далеко не каждый. А слово «энтузиаст» настолько многогранное и понятное всем — и иностранцам, и русским, что носить майку с большой надписью «Энтузиаст» со временем захотело всё больше людей. Может быть, кто-то у нас даже и не был, но увидел: «Энтузиаст. Москва», и ему понравилось. Иностранцы очень часто покупают. Поэтому мы наконец открыли интернет-магазин, который лет восемь пытались сделать. У нас много запросов из регионов, и без сайта их было очень неудобно обрабатывать.

Когда вы делали «Энтузиаст», вы смотрели на кого-то из советских художников или типографов? Или, может, на иностранцев того же времени?

У меня нет каких-то любимчиков. Пока я учился дизайну, я много всего пересмотрел, и многое мне уже разонравилось. Но, например, плакаты Сигео Фукуды или Икко Танаки, например, вообще не потеряли для меня своей силы.



Ещё, мне кажется, я в принципе очень насмотренный с детства, у меня хорошая визуальная память. А к буквам меня всегда так или иначе тянуло, хотя шрифтовым дизайнером я не хотел бы быть, но какие-то буквы иногда делаю или переделываю.

То есть вы напрямую не соотносите то, что вы делаете, с советской эстетикой?

Нет, я бы не сказал, что не соотношу. У меня очень долго не было своего почерка как у дизайнера, но это, наверное, вполне естественно. Особенно когда ты сам по себе существуешь, не имея какой-то конкретной школы. Я много анализировал и понял, что мне как человеку, родившемуся в СССР, живущему и вроде бы собирающемуся жить в этой стране, всё-таки интересно быть даже не продолжателем конкретной школы советского или русского дизайна, а просто сохранить какие-то традиции, потому что школа плаката в СССР была достаточно крутой.

Я никогда не хотел выглядеть западным, всегда понимал, что иностранцу, приехавшему в Москву, гораздо интересней увидеть русскую надпись «Энтузиаст», чем какую-то попытку воспроизвести в России что-то из Нью-Йорка или Лос-Анджелеса. Мне хочется делать то, на чём я вырос, а я рос в Советском Союзе и волей-неволей впитывал в себя его эстетику — через телевизор, какую-то уличную агитацию, метро, аппараты с газированной водой и билеты в автобусе. Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, насколько сильное влияние это оказало.

Неинтересно, конечно, копировать советский дизайн, хочется вносить что-то своё. Но я часто слышу: «Ой, плакаты как советские». Понятно, что в разговоре это удобно — сразу ярлычок повесить. Я не осуждаю, люди не могут хорошо разбираться во всех школах и стилях плакатов. Поэтому я просто делаю то, что мне нравится, и будь что будет.


28


Как вы работаете с типографикой? Как понимаете, когда нужно рисовать для плаката леттеринг, а когда можно взять готовый шрифт?

Когда я эту плакатную историю для «Энтузиаста» придумал, я сразу понял, что плакатов делать буду очень много, и совершенно неправильно, непродуктивно тратить время на поиск шрифтов к каждому плакату. Поэтому я выбрал два шрифта.

Основной назывался ITC Machine, он грубый, рубленый, с косыми уголками у округлых букв. Он мне напомнил логотип «Энтузиаста», поэтому с ним я быстро определился. Это был основной шрифт, которым я писал все крупные фразы, слоганы. И к нему подобрал второй, дополнительный — OrenburgC. Он очень похож на грубый, казённый наборный шрифт, которым на обороте советских открыток печатали что-то. Он немного нелепый, но достаточно добрый и очень хорошо отражает меня: в нём есть и структура, и ирония, и простота. Он не напыщенный, как будто бы Futura, но чуть более корявенький, мультяшненький.

И с этими двумя шрифтами я до сих пор. OrenburgC использую для подписей дат и адресов. А вот с ITC Machine всё сложнее.


777


Где-то году на пятом «Энтузиаста» я поехал в Белград — у меня там была выставка. Я смотрел на плакаты и думал: удивительно, надоест ли мне вообще этот шрифт когда-нибудь? А потом прошло два года, и я плавно-плавно, буква за буквой иногда в нём стал что-то перерисовывать. Например, букву «Д», которую я вообще не очень люблю в русском языке. И теперь я этот Machine настолько сильно видоизменил, что в последнее время использую только переработанный шрифт, под задачу каждый раз делаю его то жирным и квадратным, то очень узким и наклонным. В остальном, если нужно сделать какую-то большую надпись, я, как правило, что-то рисую сам. И использую какую-нибудь супернейтральную гельветику в приписках.

А переработанный Machine — это просто вектор в Illustrator?

Я даже не знаю, как делаются шрифтовые файлы. Думаю, может, когда-нибудь такой В случае, если бы такой файл был создан, на его распространение (платное или бесплатное) понадобилось бы разрешение правообладателя оригинального шрифта и соберу, но я этот шрифт постоянно перерисовываю. Сейчас делаю плакат, и там буквы уже вообще не похожи на те, которые вы могли увидеть на каких-то предыдущих плакатах. Поэтому нет смысла пока выпускать законченную версию шрифта.

То есть вы не следите за шрифтовыми студиями и не смотрите, какие новые шрифты появляются?

Практически не слежу. То, что я рассказал про два шрифта в «Энтузиасте», касается и приёмов создания плакатов. Как-то я решил, что есть эти базовых цвета — чёрный, белый, красный, зелёный, синий, жёлтый, и стараюсь почти всё на них выстраивать.

Я достаточно топорно знаю Illustrator и Photoshop и намеренно стараюсь в них не прогрессировать. У меня такая позиция: я живу с тремя видами кисточек и четырьмя видами красок. И из них я бесконечно должен выжимать что-то, что мне самому будет нравиться. То есть я себя намеренно ограничиваю в инструментарии, и поэтому не стремлюсь искать новые шрифты. Мне, конечно, иногда что-то попадается. Но и в старом дизайне столько всего крутого, бесконечно много! Вообще в мире дизайна столько создано! В Pinterest можно иногда с ума сойти. Вы говорите «новые шрифты, новый дизайн» — я вообще так на дизайн не смотрю. Для меня есть просто наша планета, на ней много всего в разное время было сделано. Что-то мне нравится, что-то нет, и зачастую среди старого находится гораздо больше того, что я люблю. Так же как я люблю старые видео и старые фильмы, потому что мне нравится фактура плёночных записей — она теплее, добрее, мягче, и поэтому у меня даже телевизор дома старый стоит — новые телевизоры настолько уконтращивают, вылизывают картинку, что всё пластмассовым становится. Я люблю, когда во всём присутствуют тепло и доброта — тогда всё мягче и человечней.

Но со временем меняются технологии, которыми пользуются шрифтовые дизайнеры, и шрифты становятся качественнее. Например, для плакатов к вечеринке в Found вы взяли Helios. Это же почти Helvetica, но обновлённая и технически более совершенная.

Понятно, что Helvetica, Futura и тот же OrenburgC — очень разные шрифты, если рассматривать их с точки зрения специалиста. Но я эти шрифты использую как дополнительные, мелкие тексты ими пишу. И в таком случае я шрифту не придаю значения, это просто очень нейтральный функциональный шрифт. Поэтому, когда я говорю про подобные шрифты, я не могу сказать, что я очень долго выбирал и выбрал Helios, просто он оказался под рукой.


Я ещё люблю антиквы, но сейчас у меня не их пора, во времена «Солянки» я их чаще использовал. Но думаю, что сейчас снова начну потихоньку. Хочу найти свой идеал антиквенного шрифта, чтобы мне каждая буква и каждая цифра нравилась.

В этом смысле Вуди Аллен разумно поступил. Он в какой-то момент выбрал один шрифт для всех титров всех своих фильмов и больше этим не забивает голову. Мне такой подход близок, потому что я лучше потрачу больше энергии на общую задумку, на дизайн самого плаката, а наборный шрифт постараюсь использовать так, чтобы он был органичным и незатейливым дополнением к тому, что нарисовано.


Титры из фильмов Вуди Аллена. Шрифт Windsor


А из современных графических дизайнеров вы за кем-то следите?

Практически нет. Я как-то давно подписался на дизайнера, Аарон его зовут. За последние два года он съехал в чуть другую дизайнерскую стезю, но из того, что он делал года три назад, мне почему-то прямо всё нравилось. Ещё подписан на плакатиста из Польши, Якуба Камински — он мне даже ближе по духу.

Но я не стремлюсь подписаться на всех интересных дизайнеров. Вроде как я этим живу, но не то чтобы в мире дизайна как-то участвую. На выставки хожу гораздо реже, и уж тем более не состою ни в каких сообществах. Зачастую, чтобы оказаться в сообществе, надо или очень захотеть или закончить какой-то вуз, где были преподаватели, которые проводят выставки. Но я в такое комьюнити никогда не стремился, поэтому немного обособленно существую. Но меня это вполне устраивает.

Вы смотрите на то, что происходит в условном коммерческом дизайне? Перед Новым годом все ругали логотип «Кинопоиска», до этого все ругали новый шрифт «Билайна»…

Я не сижу намеренно на каких-то дизайнерских порталах, но, конечно, всё вижу. Допустим, еду в метро и вижу плакат «Билайна» с новым шрифтом. Я на него смотрю и досконально сканирую, потому что я всё анализирую, от этого, наверное, очень плохо сплю. Но эмоционально меня не трогает. Ну увидел я логотип «Кинопоиска», ну странная эта буква К. То есть, в принципе, даже неплохая, но выглядит чудновато — получился такой «Инопоиск». Но мне, в принципе, всё равно.

«Билайн» и все эти наши огромные корпорации телефонные, они всё время перестраиваются. Круглое в моде — они закруглят уголки у буквы, остренькое в моде — добавят засечек. Кстати, то, что «МТС» сейчас сделали, если уж мы об этом заговорили, мне нравится.

А в остальном я живу своей жизнью и не придаю этому значения. Если бы ко мне пришли мнение узнать, я бы, наверное, ответил. Но у нас очень много корявого дизайна в стране, жутко корявого. Если рефлексировать постоянно, никаких сил не хватит. Поэтому я просто привык с этим жить. Анализирую, наблюдаю, думаю. Мне это интересно просто. Посмотрел на «Кинопоиск», подумал за секунду: «Так, что бы я сделал, чтобы оставить почти так же, но чтобы это всё-таки было понятнее и лучше читалась буква „К“?» Быстро прикинул, и всё, живу дальше.



Можете представить, какой дизайн будет в нашей стране через десять-пятнадцать лет?

Я не очень силён в таких штуках. В целом понятно, что дизайн у нас развивается и за последние двадцать лет всё поменялось в лучшую сторону. Когда я учился, был только журнал [КAK) и редкие магазины, где я покупал всякие дорогие книжки, потому что интернета толком ещё не было, а на Гознаке интернет вообще был запрещён, и единственное, что ты мог делать в свободное время, — читать и листать книги.

Визуальный мир вообще очень изменился — достаточно просто зайти в продуктовые магазины и посмотреть на упаковки. Или в метро — Министерство транспорта недавно делало выставку. Неплохая была задумка — они плакаты на экотему повесили на зелёной ветке. Но повесили в такие маленькие убогие рамки в таких странных местах, что это скорее выглядело как визуальный мусор. Нужно просто комплексно по-другому к этому подойти, чтобы не просто «дизайнер сделал хороший плакат для метро», а чтобы его ещё поместили в раму нужного размера и нужного цвета. И когда это случится, всё будет выглядеть лучше, и, наверное, это произойдёт как раз в ближайшие десять лет.



У вас есть музыкальный проект. Музыка и дизайн в вашей жизни как-то соотносятся друг с другом?

Соотносятся. Поэтому я Саше Липскому свои пожелания по музыке для каждой новой композиции не наигрываю, а рассказываю и описываю. Первый трек альбома — про мою книгу с плакатами — так и появился. Я выпустил книжку, и у меня возникла мысль сделать к ней музыкальное сопровождение. Я Саше сказал: «Нам нужен простой ритм, всякие очень странные бульканья. Мы берём очень лаконичную палитру музыкальных инструментов и должны с её помощью передать настроение моей книги».


DPКаталог плакатов «Энтузиаста»


Технически в музыке тоже есть слои, есть драматургия. Тоже важен язык образов и всяких ассоциаций, фантазия. Как и в любом творчестве, очень важно чутье, понимание того, что ты хочешь сделать.


PEОбложка альбома Димы Пантюшина и Саши Липского «Пешеход»


А можете представить, что вы сами будете делать через десять лет в дизайне и музыке?

Вообще неизвестно. Я таких планок для себя не ставлю. Это, мне кажется, может очень сковывать, а мы меняемся, растём. Если жить в какой-то насмотренной среде, глаз трансформируется. И с музыкой так: если вы слушаете не одну и ту же песню всю жизнь, а как-то стараетесь расширять свой слухозор, то вам может вдруг понравиться нечто странное, чего десять лет назад вы могли бы и не понять.

Поэтому мне тут даже загадывать неинтересно, но я точно знаю, что дизайн и музыка в моей жизни будут, скорее всего, всегда, я без них не могу. Тексты, может быть, будут серьёзнее с годами, а может, наоборот: в сорок лет я записал песни на очень жизненные темы, а в пятьдесят лет начну про лягушат и котят писать, а может, и мультики озвучивать.


Дима Пантюшин

@d.pantyushin
@enthusiastmoscow
enthusiastmoscow.ru