Разговор Ильи Рудермана с Яном Парти и Эммануэлем Рейем из студии Swiss Typefaces о Формуле-1, Porsche 911, шрифтах студии и о том, что у них общего

Илья Рудерман: Что такое шрифт сегодня?

Ян Парти: Первое, что приходит в голову: это тот шрифт, который мы рисуем сегодня. Ответ вроде бы простой, но многозначный. Это значит, что нам надо думать о том, какой шрифт мы будем рисовать следующим. Каков сейчас мир дизайна? Каков он был раньше? Должны ли мы повторять уже сделанное? Нужно нам возрождать старые шрифты или нет? Должны ли мы создавать новые шрифты? Что собой представляет новый шрифт? Что собой представляет классический шрифт? Как мне кажется, на эти вопросы можно дать много разных ответов. Если вы хотите создать шрифт для документа или чего-либо ещё, для чего уже создано много шрифтов, то зачем вообще создавать новый шрифт? Потому что нужен шрифт, который будет соответствовать сегодняшнему дню, отражать его, и именно его мы и стремимся создать.

Эммануэль Рей: То же верно и для автомобильной или модной индустрии. Как автомобильный дизайн сегодня не повторяет дизайн двадцатилетней давности, так и шрифты должны соответствовать нашим текущим эстетическим потребностям.

Эммануэль Рей и Ян Парти

ИР: Создание шрифта — долгий процесс. Ни один из тех шрифтов, которые мы создаём сегодня, не может быть использован сразу же. Обычно создание шрифта, который реально можно применять, занимает по крайней мере несколько месяцев. Как вы с этим справляетесь?

ЯП: Создание нового компьютера или автомобиля требует пяти-шести лет. С этой точки зрения дизайн шрифта занимает относительно немного времени, мы быстрее реагируем на изменения вокруг. Сейчас, когда в нашем распоряжении есть компьютеры и другие инструменты, на создание шрифта мы тратим от полугода до года. Иногда даже быстрее получается. Когда-то создание шрифта было довольно длительным процессом. Но не для всех. Один из членов семьи Дидо (Didot) написал между 1810 и 1820 годом, что процесс создания нового шрифта под конкретную задачу занимал так мало времени, что им удавалось делать новый шрифт для каждой книги, которую они издавали. На каждый новый комплект шрифта они тратили три-четыре месяца.

ИР: Удивительно, я думал, тогда это занимало больше времени.

ЯП: Полагаю, что для некоторых так и было, но Дидо благодаря своим наработкам действовали быстрее.

ИР: Мы подпитываемся всем, что происходит вокруг нас в культуре — будь то музыка, искусство или архитектура, — и привносим это в нашу графику и шрифты. Если говорить о визуальных аспектах, где вы черпаете новое?

ЯП: Сейчас меня вдохновляет всё быстрое. Мне нравится «Формула-1». Я не любитель гонок, но восхищаюсь дизайном гоночных машин на «Формуле-1». Я люблю новые лодки, мотоциклы. Ещё я обожаю кататься на велосипеде. Мне доставляет удовольствие, когда всё сконструировано так, чтобы быть быстрым и рациональным. Мне нравятся хорошо работающие вещи. Точность, действенность — наверное, это самое подходящее описание. Наши главные законы — это законы природы, физические законы, законы кривых растительного мира и вообще приятие и восприятие естественных форм. Это самый естественный для нас образ мысли, примерно так мы думаем о процессе дизайна.

ИР: А вы могли бы привести в пример какой-то шрифт, который был создан на основе этого видения? Мне как раз кажется, некоторые из них как раз говорят об обратном, о том, что вы нарушаете вышеперечисленные законы. Ваши шрифты словно бросают вызов.

ЯП: Если, например, посмотреть на новые гоночные велосипеды, вы увидите, что там много плавных линий — и затем внезапно врываются огромные прямые. То же самое и с «Формулой-1»: округлые формы, плавные линии — и вдруг прямая, которая их прорезает. Я не понимаю, зачем такие вещи нужны, но они возникают, потому что кто-то рассчитал, что вещь будет лучше выполнять свою функцию. Примерно так я размышляю, когда создаю что-то. Результаты моей работы неэффективны с точки зрения скорости, потому что шрифт неподвижен, но от него должна исходить энергия движения, движения XXI века. Я думаю, что если вы положите изображение гоночного автомобиля для «Формулы-1» или гоночного велосипеда последнего поколения рядом с нашими шрифтами, то вы поймёте, что я имею в виду.

TheW typeface

ЭР: Для нас важно не придерживаться никаких скучных правил, которые нам стараются навязать в школе. В шрифтовом дизайне нет правил, и единственный судья — твои глаза. Можно делать что угодно и как угодно, если в результате у тебя получается что-то визуально привлекательное и если оно отвечает поставленной задаче. Меня вдохновляют улицы, граффити, культура ночных клубов. Ещё мне интересна музыкальная индустрия, потому что с появлением формата mp3 там произошёл похожий переход от материальных объектов к цифровым, им пришлось подстроиться под новый цифровой мир. Я считаю, что это пример, которому шрифтовой дизайн должен последовать, — мы должны придумать новую бизнес-модель для цифровой эры.

ИР: Вы можете назвать каких-то конкретных художников граффити? Граффити же очень разные.

ЭР: Я не могу назвать вам конкретных имён — речь не идёт о поклонении творчеству отдельных художников. Мне интересны разные способы самовыражения, мне нравится чувствовать разные энергии и настроения, ощущать прилив адреналина, который был у людей, расписывавших стены зданий или поездов. Именно это вдохновляет меня, а не граффити сами по себе. Мне интересно свободное движение руки, которая не подчиняется никаким правилам и указаниям сверху. Я говорю в основном о подписях — теггинге, потому что это обычно происходит спонтанно.

ЯП: Я согласен с Эммануэлем — для нас очень важно именно отсутствие правил в шрифтовом дизайне. Можно делать всё что захочется. Если ваша Е каллиграфическая, а С нет, но вместе они смотрятся очень хорошо — отлично. Я не думаю, что кто-то может сказать: «Нет, у С другая структура». Если сочетание работает и результат хорош, надо делать.

ИР: Как вам кажется, только вы в шрифтовой отрасли считаете, что свобода ничем не ограничена?

ЯП: Совсем немногие создают шрифты так, как это делаем мы. Большинство дизайнеров, представляя свои шрифты, любят ссылаться на что-то: «Я нарисовал этот шрифт, вдохновившись вот этим», «Я хотел, чтобы была видна отсылка к тому и этому». И, соответственно, спрашивают: «А вы чем вдохновлялись, что вы брали за образец?» Но мы ни на что не оглядываемся. Последние выпущенные нами шрифты — это сочетание многих очень разных вещей, которые нам нравятся. Я никогда ничего не делаю, опираясь на что-то одно.

ЭР: Нет смысла придумывать новый шрифт, опираясь на старые модели, потому что очень хорошие шрифты прошлого уже есть, наша задача — создавать шрифты завтрашнего дня.

ИР: Что вы думаете о возрождении старых шрифтов?

ЯП: Меня это не очень интересует. Я не понимаю зачем. Я делал это несколько раз, это хорошая практика, пока ты учишься. Но я не вижу смысла заниматься этим дальше. Мы не берёмся за новые версии старых шрифтов. Мне это неинтересно, я лучше на велосипеде покатаюсь.

ЭР: Совершенно согласен. Если сегодня вы покупаете старый автомобиль, то вы делаете это как коллекционер. Вам это нравится, вас это заводит, но это не рационально, он уже не подходит для мира, в котором мы живём.

ЯП: Шрифт NewParis (Text, Headline, KingSize) начался как возрождение старого шрифта, но затем мы его переделали. И тем не менее заметно, насколько сильно на него повлияло прошлое. Это было очень уместно, и мы сохранили это влияние, но сейчас, скажем, мы уже не будем создавать шрифты таким образом, как мы создали NewParis. Это было частью творческого процесса. Теперь это уже пройденный этап. Интересно поразмышлять о старых гарнитурах. А должна быть именно А. Когда буква выглядит непохоже на ту букву, которой она должна быть, это не буква, а значит, это не шрифт. Если ты рисуешь шрифты, ты должен твёрдо придерживаться того, что А — это А и Е — это Е. Иначе люди не смогут прочесть то, что написано. Нам интересны гарнитуры будущего. Скажем, новый шрифт SangBleu — это громадный проект. Это будет нечто совершенно новое, ни на что не похожее. Конечно, у нас есть свои источники вдохновения. Мне лично очень важна Франция XVII–XVIII века, потому что именно там в это время попытались всё рационализировать. Они старались всё перевести в круг или квадрат. Возьмём, например, утопическую архитектуру Этьена-Луи Булле (Étienne-Louis Boullée): совершенно невероятно, как ему удалось свести весь мир к кругам и квадратам. В садах Версаля деревья обрезали так, чтобы они были круглыми — или же вписывались в другие геометрические формы. Это для меня очень вдохновляющий период, потому что они действительно пытались синтезировать природу. Так что источники вдохновения у нас есть, но мы стараемся максимально всё придумать сами.

NewParis Skyline typeface (одно из нескольких начертаний, запланированных к выпуску в 2017 году)

ЭР: Теперь, после многих лет работы дизайнерами шрифтов, мы стали понимать наш собственный стиль, чего именно нам хочется. Мы можем выражать себя любым способом, какой только придёт в голову.

ЯП: Есть ещё один шрифт, работа над которым началась с попытки возрождения старого, — Romain. Хотя это не возрождение в буквальном смысле слова. Мы его собираемся вскоре снять с продажи, переделать по-своему и дать новое имя. Мы не хотим, чтобы в нашей библиотеке была обновлённая версия старых шрифтов.

ИР: Если сегодня вы чётко понимаете, кто вы как профессионалы, вы можете как-то это описать? Как бы вы описали студию Swiss Typefaces кому-то, кто вообще ничего не смыслит в дизайне шрифтов?

ЯП: Я никогда не говорю, что я дизайнер-шрифтовик. Я говорю просто, что я дизайнер. Я рисую формы.

ЭР: Мы продаем дизайн, а не шрифтовой дизайн.

ЯП: Мы говорим, что мы дизайн-агентство.

ИР: Я тоже обычно говорю, что я графический дизайнер и шрифтовой. Я не думаю о себе как о исключительно шрифтовом дизайнере. Но иногда следом задают вопрос: «А что именно вы создаёте?» И тогда приходится вдаваться в подробности.

ЭР: Когда я говорил, что мы понимаем, что мы сегодня делаем, я имел в виду, что нам стало легче работать, но это не значит, что стало легче облечь это понимание в слова. Про дизайн пишут другие люди, это их работа.

ЯП: …а наша работа — создавать формы, создавать дизайн, и может быть, найдутся люди, которые расскажут о том, что мы делаем. Меня часто просят объяснить мои работы, но я всегда отвечаю, что моя работа сама по себе лучшее объяснение. Иногда я думаю, что мы занимаемся дизайном как раз потому, что не очень хорошо владеем словами.

SangBleu typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году.

ИР: В прошлый раз Ян сказал, что он предпочёл бы не посещать студии других дизайнеров и не получать никакой лишней информации про мир дизайна. Эммануэль, ты согласен или у тебя есть какие-то любимые студии графики?

ЭР: Нет, я совершенно согласен. Мой любимый дизайнер — Ян.

ЯП: А мой любимый дизайнер — Эммануэль. Это очень просто. Это единственный дизайнер, на чью работу я вообще смотрю. Всегда есть дизайнеры, у которых огромные полки, заполненные книгами с их любимыми примерами и так далее. У меня нет никаких образцов. И у Эммануэля нет. На следующей неделе мы переезжаем в новую студию. Единственные книги, которые там будут, — это книги, в которых использованы наши шрифты, чтобы можно было показывать нашим гостям, как они выглядят. Впрочем, у меня есть одна книга, в которую я иногда заглядываю. Это Le Romain du Roi, которую авторы шрифта создали, когда они рисовали и моделировали эту гарнитуру. У меня её факсимиле.

Le Romain du Roi

ИР: Хорошая книга.

ЯП: Да, отличная — и единственная, в которую я заглядываю. У меня ещё есть книга Адриана Фрутигера (Adrian Frutiger), но я прочёл её всего один раз. Я перестал покупать книги, потому что это пустая трата денег: я проглядываю их один раз и ставлю на полку. Есть ещё один важный момент, касающийся других дизайнеров: мы не хотим выделять кого-то одного, потому что мы продаём шрифты, которые любой может купить и использовать. Мы магазин шрифтов и одинаково относимся ко всем графическим дизайнерам.

ИР: Какой шрифт из вашей коллекции лучше всего отражает 2016 год?

ЭР: Следующий.

ЯП: Всегда следующий.

ИР: А если говорить об уже опубликованных шрифтах?

ЯП: Последний, SangBleu King. Мы уже объявили о создании новой коллекции SangBleu — это важный для нас момент, если говорить о том, как мы рисуем шрифты, думаем о них и переосмысляем их. Мы тебе пришлём несколько набросков нового семейства шрифтов SangBleu, но там много такого, что уже было в шрифте theW.

SangBleu Imperator typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году. SangBleu Imperator typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году. SangBleu Imperator typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году. SangBleu Imperator typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году.

ИР: Иногда вы обновляете ваши старые шрифты, как, например, Euclid Flex. Не всегда можно понять, какой шрифт у вас «последний».

ЯП: Нам важно ограничить количество шрифтов, которые мы предлагаем. Выбор должен быть небольшим. Например, у нас есть гротеск Suisse Int’l. И другой гротеск мы создавать не будем. Это базовый гротеск, как Vinegar, например. Если мы решим, что мы можем создать другой гротеск, который будет востребован или лучше будет отвечать нашим намерениям, мы просто обновим существующий или заменим его. Если мы поймём, что А больше не соответствует времени или просто перестала быть хорошей А, мы её заменим или сделаем более — или менее — геометричной. Это как автомобили Porsche: каждые пять лет они выпускают новую модель.

ЭР: Это всегда Porsche 911, но каждые два или три года они обновляют дизайн.

ЯП: Со всеми нашими шрифтами мы сделаем примерно то, что сделали с семейством SangBleu: сейчас мы выпустим новое семейство под тем же названием. Этот шрифт вышел десять лет назад, а теперь это будет обновлённая, сегодняшняя версия. Потом мы сделаем новую версию Suisse Works, потому что текущая меня не устраивает. Я думаю, что мы его вообще переделаем, это будет не обновление, а новый дизайн.

ЭР: Мы вообще ищем шрифты, которые идеально отражают время.

ЯП: Например, мы сейчас работаем над обновлением NewParis Skyline. Мы делаем для него новые весовые комплекты, но параллельно мы меняем и многие другие аспекты дизайна, потому что нам кажется, что мы можем его улучшить. Это не значит, что раньше это был плохой шрифт, просто сегодня он должен выглядеть по-другому. Наш дизайн — живой, органический. Он может и должен меняться.

ИР: У меня есть несколько вопросов про вашу страну и слово Suisse в названии вашей студии. Тем, кто следит за тем, что происходит в графическом и шрифтовом дизайне, кажется, что возникла тенденция популяризировать швейцарский графический дизайн — например, новые студии делают новые проекты по канонам старой швейцарской школы графики. Вы себя чувствуете частью этой общей тенденции?

ЯП: Наше название — «SwissTypefaces» — много для нас значит, нам не наплевать на слово «швейцарский». Но честно говоря, когда мы придумали название, мы хотели как раз воспользоваться тем, что во всём мире швейцарский дизайн считается крутым. Так это или нет — другой вопрос. Однако во всём мире говорят о швейцарском графическом дизайне, швейцарском стиле, истории швейцарского дизайна, швейцарских шрифтах. Поэтому при выборе названия мы руководствовались такой логикой: «Многие люди в поисковом запросе задают „швейцарские шрифты“, поэтому лучший способ попасть в верхние строки результатов выдаче в „Гугле“ — это просто назваться „Швейцарские шрифты“». И мне кажется, это и есть ответ на вопрос о том, что мы думаем о швейцарском шрифтовом дизайне или швейцарском графическом дизайне. Для нас это просто привычный способ работать, это наша жизнь. Мы выросли в окружении швейцарского дизайна, который был повсюду, на любом плакате, в дизайне наших железных дорог (CFF SBB FFS) — монументальной основы швейцарского графического дизайна. И только когда я начал путешествовать по миру, я понял, что дизайн не всегда таков.

ИР: Но вам не кажется, что вы часть общего тренда, повышенного внимания к швейцарскому дизайну в настоящий момент?

ЯП: Если смотреть на швейцарский графический дизайн как на графический дизайн, созданный швейцарцами, то, конечно, мы являемся частью этого, потому что мы швейцарцы и работаем в Швейцарии. Если ты говоришь о чём-то ещё, то я не уверен, что мы часть этого. Опять же, это не мы должны говорить, швейцарцы мы или нет. Это определяет остальной мир. Им нравится обсуждать, швейцарцы мы или нет, но у меня швейцарский паспорт, так что я совершенно уверен в том, что с географической точки зрения я швейцарец.

ИР: Из Москвы ваша коллекция шрифтов кажется весьма швейцарской.

ЭР: Если ты воспринимаешь нас как швейцарских дизайнеров или часть этого большего швейцарского тренда, мне кажется, это в том числе из-за нашего названия.

ЯП: В любом случае мы рисуем наши шрифты не для шрифтовых дизайнеров. Это единственные люди, которые никогда не купят наши шрифты, поэтому их мнение нас не интересует. Мы создаём шрифты для графических дизайнеров. Поэтому мы держим в уме графический дизайн. Какого рода шрифт нужен графическим дизайнерам, что они хотят? И мы обращаем внимание на то, что происходит вокруг нас, в графическом дизайне в Швейцарии. Я хочу, чтобы мои шрифты появились на наших поездах. Я хочу, чтобы мои шрифты использовались для плакатов, которые я вижу каждый день на улице. Я хочу, чтобы мои шрифты были на наших самолётах. То есть я живу в определённой среде, в швейцарском контексте, и мы создаём дизайн, уместный в этом контексте. Если бы я работал в Бразилии, наверное, я бы создавал принципиально другие вещи.

ИР: Раз мы заговорили о разных языках и разных странах — мы видели в вашей коллекции несколько шрифтов, которые поддерживают кириллицу. Почему вы решили её добавить? Будет ли у вас в будущем больше таких шрифтов?

ЯП: Мы как раз сейчас заняты дизайном кириллических букв для некоторых наших шрифтов. В частности, для Euclid Flex и Suisse Int’l они будут доступны через месяц.

ЭР: Для Euclid Flex мы нарисовали более 1000 лигатур и разных вариантов начертаний для кириллицы.

Euclid Flex typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году.

Euclid Flex typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году.

Euclid Flex typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году.

ЯП: Для Suisse Int’l Cyrillic мы выпустим кириллический алфавит одновременно с арабским, одним файлом. Всё будет включено в один файл, так что цена останется неизменной. Если вы покупаете Euclid Flex, вы получите все алфавиты, все начертания. Будут ли ещё шрифты, для которых мы нарисуем кириллицу? Я думаю, что ответ зависит от таких людей, как ты. Если кириллические начертания будут активно покупать и это принесёт нам хороший доход, мы во всю библиотеку можем нарисовать кириллицу. Когда речь идёт о том, сколько времени потратить на ту или иную часть работы, то это всегда вопрос денег. Особенно когда это касается новых языков, это полностью новый проект. Это расширение существующего стиля. Это предполагает большое количество работы, и мы не можем этим заниматься в качестве развлечения. Продавать шрифты в кириллическом сегменте сложнее, чем шрифты латиницы, из-за того как люди покупают — а особенно не покупают — шрифты. Здесь это устроено по-другому. Так что надо посмотреть, как всё будет развиваться.

ИР: У нас по-другому это устроено, конечно, но всё начинает постепенно меняться.

ЯП: На это мы и надеемся.

ЭР: Кириллические символы мы создаём не только для российского рынка, но и для крупных транснациональных компаний, которые выходят на этот рынок. Думаю, именно они будут основными покупателями.

ЯП: Это ещё более верно для арабских начертаний, потому что мы не можем продавать шрифты в арабские страны. Для того чтобы это делать, нужно владеть языком — большинство из тех, кто заинтересуется, будут не задумываясь писать вам имейлы на арабском. Так что наши основные клиенты — это большие бренды, которым нужны шрифты. У Suisse Int’l уже есть кириллическая и арабская версия, и мы их выпустим через месяц. Это вопрос конкурентоспособности — сможем ли мы соревноваться с такими шрифтами, как Helvetica, Vinegar и так далее. Рынок гротесковых шрифтов заполнен, и нужно искать какой-то способ сделать наши шрифты ощутимо лучше, чем все остальные. Просто дизайна для этого недостаточно. Гротеск — это гротеск. Иногда я даже сам не могу отличить Suisse Int’l от другого шрифта, думаю: «О, это мой шрифт здесь», а потом выясняется, что нет. Лучше других можно оказаться за счёт более низкой цены, более удачного набора символов или лучшего распределения весовых комплектов или лучшего применения. Но это вопрос конкурентоспособности, а не, скажем, входа на арабский рынок, который для нас, как мне кажется, невозможен. Арабский мы сейчас разрабатываем для шрифта Паскаля Зогби (Pascal Zoghbi). Мы сделали шрифты для сайта 29 Letters, это магазин арабских шрифтов. Они продают шрифты в арабских странах, и, с моей точки зрения, это оптимальный вариант.

Suisse Int’l typeface Suisse Int’l typeface Suisse Int’l typeface

ИР: Если я правильно понимаю, Паскаль позвал вас сделать латинские символы, а вы ему даёте возможность делать арабские шрифты. Идеальный вариант сотрудничества.

ЯП: По сути у нас обмен: каждый раз, когда он создаёт для нас арабскую гарнитуру, мы для какого-то его шрифта создаём латинскую версию, и наоборот. Для нас принципиально важно работать с кем-то, кто знает, как создавать арабские шрифты и говорит по-арабски. Я считаю, что невозможно создать хороший шрифт для языка, если ты на нём не читаешь. И хотя кириллица достаточно близка к латинице, между ними всё равно большая дистанция. Когда я создаю кириллические шрифты, мне нужно, чтобы рядом со мной сидел кто-то, кто читает по-русски, чтобы я мог чувствовать ритм языка, его упругость.

ИР: Такое сотрудничество в шрифтовом дизайне встречается всё чаще.

ЯП: Стандартное задание для студентов, которые учатся шрифтовому дизайну, — придумать шрифт для арабского алфавита или индийского, в то время как ты на этих языках не говоришь. Я считаю, что это полный бред, никто не может достойно выполнить это задание. Это не шрифтовой дизайн. Это просто иллюстрация, ты копируешь что-то и стараешься, чтобы оно выглядело стильно. Но это не то же самое, что разработать шрифт. Шрифтовой дизайн определяется тем, как выглядят буквы, но и в не меньшей степени тем, как выглядят слова. А значит, умение читать тоже является определяющим. Если ты не можешь это прочесть, ты в этот момент не шрифтовой дизайнер, а художник-иллюстратор. Многие арабские шрифтовики говорят не только на арабском, но и на английском. Если ты говоришь на языках, которые используют два разных алфавита, как шрифтовик ты можешь работать с обоими.

ИР: Я вот не на сто процентов уверен в том, что в достаточной степени освоил латиницу.

ЯП: И всё же ты можешь читать, чувствовать настроение. Я не думаю, что требуется абсолютно свободное знание языка. Твоё, скорее всего, близко к тому, девяносто девять процентов. Я всегда завидовал Паскалю, потому что он может читать и писать и арабским, и латинским алфавитом, мне это кажется совершенно невероятным. Я очень хочу выучить арабский, читать, писать, говорить на нём. Это очень красивый язык.

ИР: И это говорит житель Швейцарии, страны с четырьмя государственными языками.

ЯП: Да, возможно, это часть нашей культуры — даже если эти культуры между собой не очень-то разговаривают. Взаимодействие разных культур сложнее, чем многие думают. Это не просто сумма культур в чистом виде. Мы не живём в идеальной гармонии друг с другом. Всё сложнее, чем кажется. Мы привыкли, что здесь вокруг говорят по-немецки, но это не значит, что мы думаем с ними одинаково. Когда мне надо ехать в Цюрих, я словно собираюсь в другую страну.

ИР: Давайте вернёмся к шрифтовому дизайну и технологиям. Вы используете RoboFont и скрипты, скорее всего написанные на Python.

ЯП: Нет. Мы не пользуемся скриптами. Мы дизайнеры, а не программисты. Я не создаю сценариев. Если мне нужно что-то подобное, я прошу кого-то сделать это для меня. Мне кажется, мало кто разбирается в таких вещах хуже нас.

ЭР: Мы просто пользуемся «карандашом» — инструментом в программе, и всё.

ЯП: Да, и стрелкой. Конечно, мы используем такие программы, как Superpolator и Prepolator, но множество людей умеет пользоваться ими и им подобными значительно лучше нас. Я на двести процентов доверяю Фредерику Берлаену (Frederik Berlaen), что он сможет создать хорошую программу, которой мы будем с удовольствием пользоваться. И если у меня что-то не работает, я просто прошу его помочь. Ещё нам очень повезло с инженером, Кристофом Кеберлином (Christoph Koeberlin): каждый раз, когда мы упираемся в какую-то технологическую сложность или просто сталкиваемся с небольшой проблемой, он её решает. Я думаю, что каждый человек должен заниматься тем, в чём он лучше других. Помнишь курс по программированию в KABK — на курсе ТайпМедиа Гаагской королевской академии искусства? Я ничего так и не написал. Это для меня было чересчур, так что я занимался другими делами.

ИР: Но там же был экзамен.

ЯП: Да, и со мной все поделились своим кодом. Даже вопроса не стояло. Я понятия не имею, как делать хоть что-то в этой области.

KRSNA typeface. Шрифт планируется к публикации в 2017 году.

ИР: Но вы наверняка ведь слышали про изменяемые шрифты OpenType и новую технологию, которая возникает на этой основе.

ЯП: Вариативные шрифты — один из ключей к развитию в будущем. Все наши шрифты будут выпускаться в этом новом формате. Мы составили бизнес-план и уже начали редизайн всех шрифтов в нашей коллекции, чтобы интегрировать эти новые возможности. Поскольку мы создаём все шрифты, не прибегая к помощи извне, то редизайн шрифтов мы можем выполнить, как только нам это понадобится. Как создатели Porsche 911, мы предложим новые версии наших шрифтов, которые соответствуют времени. Или, ещё лучше, зададут тон будущему. Это может быть новый дизайн, могут быть новые технологии или и то и другое. Скажем, коллекция Suisse получит новый дизайн, на базе новых технологий, множество новых возможностей, и к тому же на всё это будет более чем привлекательная цена и модель лицензирования.