Илья Рудерман (ИР): Мы мало о вас знаем, поэтому хочется начать разговор с того, что вы коротко бы рассказали о себе.

Ксения Ставрова (КС): Мы уже около десяти лет работаем вместе — начинали удалённо и только два года спустя встретились офлайн. Начинали буквально с коллабораций, совместной работы над чем-то одним, но потом поняли, что нам гораздо приятнее делать вдвоём разные вещи на какую-то одну тему. Я потом прочитала в вашем интервью, что вы с Юрием по похожему принципу работаете.

ИР: А как вы познакомились?

КС: На Flickr. В то время это была площадка, как нынешний Instagram: по большей части сервис для фотографий, но дизайнеры и иллюстраторы тоже туда что-то выкладывали. У нас похожие техники, похожие штуки, настроения похожие. Мы там списались и дого ворились сделать одну коллаборацию, с этого всё и пошло. Я тогда жила в Петербурге, Антон — в Киеве. Пересылали материалы обычной почтой, всё было аналогово. Изначально у нас было больше иллюстраций, каких-то рисунков, картиночек, но потом мы ушли в дизайн, хотя порой снова возвращаемся к иллюстрациям.

ИР: А когда вы впервые встретились?

КС: Решили сделать выставку в Киеве два года спустя.

Антон Або (АА): В 2010-м, ты тогда приехала в первый раз.

КС: Да, и потом несколько раз было, что либо я приезжала, либо Антон в Петербург.

Совместные работы Ксении и Андрея, около 2008 года

ИР: Антон, а в чём ваша специализация? Что у вас получается лучше всего?

АА: Это сложный вопрос, я сам себе регулярно его задаю. Я вышел из околограффити-тусовки. Потом состоял в «Арт-синдикате» — было такое киевское хардкор-движение. Рисовал флаера и постеры, вообще вся эта DIY-культура меня тогда вдохновляла. Это дало мне толчок учиться на графдизайнера, хотя я учился до этого на юридическом факультете, пока меня не выгнали. До сих пор у меня так периодами: сначала я делаю классический графдизайн, постеры, айдентику, а потом меня переклинивает, и полгода-год я просто рисую. Сейчас пытаюсь это соединить в более комплексный подход: работаю с иллюстрацией и одновременно использую типографику и 3D-штуки. Совсем недавно закончил учёбу на иллюстраторских курсах в Киеве. Хотя большую часть времени я занимаюсь принтами и в целом разработкой коллекций — ушёл в одежду.

ИР: Ксения, а у вас что за плечами?

КС: Мухинское училище. Я училась там на графдизайне, но само обучение мне не особо что-то дало. Начинала работать как фрилансер, больше в иллюстрации. И уже через самообразование пришла к графдизайну — руками я рисую мало. В данный момент учусь ещё в Высшей школе искусств в Бремене, на отделении дизайна. Мне это в первую очередь было интересно даже не в плане образования, а чтобы окунуться в другую среду, где сама система отличается от нашей.

ИР: Можете рассказать про учёбу поподробнее?

КС: Я закончила академию в 2012 году, потом работала и в конце 2016-го переехала в Германию, поступив в школу. Здесь система «бакалавр-магистр». У нас в Мухе такого не было — просто диплом, шесть лет. Но благодаря этому диплому я поступила сразу в магистратуру. Программа рассчитана на два года, но по сути можно продлять — бери столько, сколько тебе нужно. И в этом самое главное отличие. Здесь ты сам всё планируешь: выбираешь, куда ты ходишь, чем занимаешься, сколько хочешь учиться. Есть ограничения, но всё основано на самодисциплине и на самостоятельном построении программы. Все занимаются, чем хотят. Многие занимаются тем, что я вообще не понимаю. Мне кажется, такая система хорошо работает, когда ты уже имеешь опыт самостоятельной работы. Не очень представляю, как с этим справляются люди, которые в ней оказываются с самого начала. Но это очень здорово, что ты можешь попробовать разные вещи. Ну и техническое оснащение, конечно, не сравнить с оснащением наших школ и университетов. У меня сейчас идёт последний круг перед защитой моего мастер-проекта.

ИР: Что за проект?

КС: Я пишу теорию о том, что язык — это материя, и всякие размышления по этому поводу. Это чистый арт-проект, никакой претензии на научность нет. Хотя выглядит псевдонаучно.

ИР: Что в итоге должно получиться? Книга?

КС: Конечный результат — моя финальная презентация. Основная часть работы, думаю, станет книгой, в которой будет сформулирована эта теория. Плюс появится сайт. (Пока интервью готовилось к печати, книга и сайт уже вышли. — Прим. ред.)

ИР: Как давно студия Orka Collective возникла как бренд?

КС: Когда начинали работать, всё это по-другому называлось. Но два или три года спустя мы придумали это название. Вообще студией это можно назвать с натяжкой. Мы работаем как два независимых человека и объединяем то, что мы делаем, под одним именем. У нас нет никакого юрлица под студию, ничего официального, просто коллаборация двух человек. Хотя некоторые проекты благодаря взаимным советам и соучастию можно считать работой студии.

ИР: То есть Orka Collective — товарная марка?

КС: Ну да.

ИР: Какие к вам заказчики приходят и откуда — немецкие, петербургские, киевские?

АА: Заказчики у нас больше индивидуальные — кто к кому приходит. Хотя часто бывает, что часть конкретной работы мы можем передавать друг другу. Мы отдельные творческие единицы — каждый со своим портфолио. Хотя изначально мы брались за заказы вместе и пытались делить работу. Но теперь совместная работа скорее заключается в консультациях — просим друг у друга помощи и совета.

КС: Или у нас есть элементы, которые мы можем друг у друга заимствовать. В последнее время это стало чаще происходить.

ИР: Давайте перейдём к опыту ведения нашего инстаграма. У вас наверняка остались эмоции, соображения и наблюдения. Поделитесь ими?

КС: Для меня было тяжело согласиться делать это одновременно с моей работой и мастер-проектом. Я думала, что это будет съедать огромное количество времени и я буду мучиться. А в итоге получилось наоборот — трудно было остановиться. В какой-то момент я поняла, что это здорово снимает напряжение — включаешься и фигачишь. Это помогло направить мысли в правильное русло.

Мы не готовили конкретную работу под определённый день. Я старалась, чтобы был какой-то запас и чтобы постфактум это выглядело более-менее хорошо организовано — по цвету и по прочим мелочам. В целом — самые хорошие эмоции, интересный проект, раньше ничем таким не занимались регулярно. Было здорово.

АА: Спасибо, что позвали. Мы долго думали, браться или нет. Но когда начали, очень засосало. Некоторые дни мы просто сидели и делали картинки, было прикольно. С одной стороны, это дало хорошую разрядку, с другой стороны, оживило нас — мы целый месяц вместе проработали, постоянно друг у друга брали советы. Когда что-то не получалось, просто присылали картинки, пытались передать работу партнёру.

КС: Да, было несколько моментов, когда Антон мне просто кидал картинку и говорил: «Не знаю, что написать», — и я что-то писала. Это было возвращение к изначальному варианту коллаборации.

ИР: Нам сложно судить со стороны, кто из вас больше поучаствовал, а кто меньше. Может быть, мы и не хотим этого знать. Но давайте вы похвалите друг друга: какие из работ вам понравились больше всего? Назовите одну-две.

КС: Сложно выбрать одну конкретную. Мне, конечно, нравится «Технохаус». Ещё «Stereotypes» и «Интернæт». Мне в целом нравится, что Антон сделал. Я заметила, что у нас есть разделение: Антон склоняется больше в сторону растровой графики, а я — векторной. Так наши работы можно различить. Хотя в целом хотелось разнообразия — чтобы там присутствовали и фотографии, и коллажные штуки, и чисто векторное. У нас была общая папка, в которую мы складывали то, что было сделано, чтобы можно было заранее видеть, у кого что идёт. И могли быть какие-то моменты, например когда я просила поменять красный цвет, потому что я знала, что инстаграм с красным цветом непонятно что делает. Хотя в итоге потом сама сделала работу с красным, которая была пережата потом. Но общей картиной, как всё получилось, я довольна.

АА: У Ксюши мне нравятся серийные работы: «Конденсация», «Социальный реализм», «Палочки и колбочки» — супер. Собственно, мне всё нравится.

ИР: У вас была возможность посмотреть на всю нашу коллекцию и попробовать шрифты в настоящей графике. Поделитесь впечатлениями?

АА: Можно заметить, что у нас есть фавориты. Когда Ксюша мне скинула все шрифты, я долго их пересматривал и специально, чтобы потом не запутаться, начал отбирать те шрифты, с которыми затем работал, — получилось чуть больше половины. Больше всего лично мне близка по духу вся серия CSTM Xprmntl, потом Druk и другие шрифты, которые я использовал для «Технохауса» (Pilar, Karloff Negative. — Прим. ред.). Сейчас мне вообще нравится всё такое немножко странное, широкое, поэтому интересно было работать именно с этими шрифтами.

КС: У меня примерно такой же набор. Мне ещё очень нравится Kazimir, хотя у меня сложные отношения с антиквенными шрифтами. Нравятся практически все шрифты из серии CSTM Xprmntl. Один из них у меня был до этого — вроде вы на нас обратили внимание после того, как я сделала плакат с ним. Мы с Антоном решили, что часть гонорара потратим на приобретение лицензии на те шрифты, которые нам понравились. Когда начинаешь со шрифтом работать, нужно время, чтобы к нему притереться и понять, как его использовать. За время работы с вашим инстаграмом с какими-то шрифтами это как раз произошло, и теперь уже не хочется от них отказываться. Хотя были шрифты, которые у меня не вызвали никакого отклика, и я их просто игнорировала. Изначально я думала, что мы так или иначе должны использовать всю коллекцию, но потом решила, что лучше сделать то, что приятно, что само идёт как порыв души.

Дарья Яржамбек (ДЯ): Я заметила такой тренд в нашем инстаграме: никто не любит антикву.

КС: Я не говорила, что не люблю антикву, я сказала, что у меня сложные отношения с ней. Возможно, у меня недостаточно теоретических знаний о шрифте. Я всегда работаю очень интуитивно и часто использую вместо сеток пропорции на глаз. Понимаю, это звучит непрофессионально, но моё отношение к шрифту, когда я его вижу, зависит не от его параметров, а от того, как я его чувствую. И антиквенных шрифтов намного меньше среди тех, которые я правильно чувствую и которые могу правильно использовать. С Kazimir это идеально получилось — мне кажется, его я чувствую.

АА: У меня проблемы с антиквой сложились ещё в институте. Когда у нас был предмет «Шрифт», нас заставляли их отрисовывать вручную. И конечно, с гротесками работать было проще. Когда мы рисовали антикву, она у меня всегда плохо получалась, я получал плохие оценки. И оно так на подсознательном уровне отложилось. Мне немного сложно работать с антиквой до сих пор.

ИР: А какие шрифты вам нравились до того, как вы познакомились так плотно с коллекцией type.today? C какими вы работали по дефолту?

КС: У меня порой бывало такое, что я прикипала к определённым шрифтам. Например, в последнее время я работала часто с Akzidenz Grotesk. До этого у меня был пунктик — мне дико нравился Arial, я с ним много работала и продолжаю его любить. Мне нравятся всякие неровные шрифты, те, что я называю ugly fonts, в них находить эстетику.

ИР: Спасибо, что именно вы произнесли, что Arial — это ugly font.

КС: Ещё у меня был шрифт, который был оцифрован с китайской упаковки телевизора или что-то такое. Ужаснейшая антиква, кошмарным методом сделанная, но очень смешная и забавная.

АА: У меня связь со шрифтами уходит в темы увлечения юности, в эстетику DIY, панк и хардкор, которые мне до сих пор близки по духу. И весь тот брутализм, который сейчас актуален, мне нравится. У этого есть корни в 1980–1990-х годах. Arial мне не то чтобы безумно нравится, но я его часто использую в своих работах. Я начал работать со шрифтами в рекламных агентствах в середине 2000-х. В то время выбор был не такой уж большой — в основном какие-то классические шрифты, которые агентство покупало. Для себя я решил использовать бесплатные шрифты. Ещё год назад я в основном сочетал в работе два шрифта — Arial и Times New Roman. Но в последнее время появляются студии, которые выкладывают шрифты с открытой лицензией. Буквально вчера я скачал себе шрифты французской студии Velvetyne, которая Trickster сделала. Мне тоже нравятся немного безумные шрифты. Исходя из того что я вышел из DIY-культуры, мне нравится шрифты искажать и работать с простыми шрифтами. А мой любимый шрифт — Hobo.

Образцы шрифта Hobo, брошюра Тобиаса Лаурсена

КС: И у немцев это любимый шрифт, очень любят его в Германии. А Trickster уже приелся, в моей школе его постоянно используют. У меня с акцидентными шрифтами есть такая тема, что они кажутся красивыми, но их сложно использовать, потому что они очень узнаваемые, и эта узнаваемость иногда мешает.

Trickster и другие бесплатные шрифты студии Velvetyne

ДЯ: Когда я посмотрела на ваш сайт, две вещи страшно возбудили моё любопытство. Во-первых, я выяснила, что у нас на Трубной есть бар «Голова», для которого вы делаете потрясающие плакаты…

КС: Я с самого начала создавала всю айдентику для «Головы» и обложки для событий. А потом решила, почему бы не делать и плакаты. Получается, каждую неделю делаю плакат, иногда даже больше чем один. Уже больше двух лет это продолжается. И для меня это стало хорошим упражнением, когда я должна делать что-то на постоянной основе и не очень долго думать, а просто фигачить. Это меня приучило к тому, как хорошо работать в быстром темпе. В последнее время, если я слишком долго над чем-то сижу, это чёткий показатель, что работа не идёт и нужно переключиться на что-то другое. Навык быстро генерировать, который я натренировала на этих плакатах, очень полезен.

Афиши Ксении Ставровой для московского бара «Голова»

ДЯ: Второе, что меня страшно заинтересовало, — это бренд одежды Syndicatе Original. Хочется узнать про него побольше.

АА: Syndicatе запустился в 2010 году. Я работал тогда в креативном агентстве, и меня попросили разработать айдентику для бренда. Его концепция заключалась в том, что он объединял разных дизайнеров и иллюстраторов, которые рисовали принты для футболок. Я разработал айдентику, нарисовал пару принтов, и ребята пригласили меня работать на постоянной основе. Я влился и стал арт-директором бренда, хотя в принципе с одеждой никогда не работал до этого. Со временем мы немного поменяли концепцию и начали делать не только футболки, а полноценные коллекции. (Вскоре после интервью Антон объявил, что покидает Syndicate — Прим. ред.)

ДЯ: Это всё моделируется, шьётся и печатается на Украине?

АА: Да, у нас собственное производство, делаем всё у нас. Мы до сих пор работаем с разными дизайнерами и художниками. Если раньше они делали просто принты для футболок, то теперь мы стараемся делать более широкие коллаборации — они участвуют в разработке каких-то моделей и так далее.

ДЯ: А что за дизайнеры?

АА: Есть местные иллюстраторы, есть зарубежные, есть дизайнеры, Франция, Америка, Англия — достаточно большой список подобрался за эти годы. Например, испанский иллюстратор Рикардо Каволо, с которым мы работаем лет семь или восемь. Но основную часть мы с Ксюшей делали долгое время. Сейчас мы готовимся презентовать несколько новых коллабораций, одна из них — с достаточно известным киевским художником Вовой Воротнёвым. Мы с ним делали уже коллаборацию в прошлом году — это была коллекция, посвящённая украинскому авангарду, киевским и харьковским художникам начала ХХ века. По её поводу у нас вышел скандал с Национальным музеем, что привело к широкой дискуссии на тему авторского права — что можно делать и что нельзя, когда современный художник делает отсылки к работам прошлого века.

Обложка журнала харьковского журнала «Авангард» (Василий Ермилов, 1929) и свитшот Syndicate (Вова Воротнёв, 2018) Принты Вовы Воротнёва Принты Вовы Воротнёва Принты Вовы Воротнёва

ДЯ: Расскажите побольше про украинских иллюстраторов — назовите какие-то имена, откуда они берутся, большинство самоучки или есть хорошие школы?

АА: Гордимся мы всеми, но можно выделить Машу Реву, с которой мы работаем с 2011 года. Это одесская художница, иллюстратор и дизайнер, которая занималась изначально фешеном. Она училась в Англии, сейчас уходит больше в творчество и в иллюстрацию. Её первая коллекция вышла у нас в 2011 году, тогда о ней писали во всём мире, что принесло нам известность. Эти вещи для выступлений надевали даже М.I.A. и Леди Гага. О нас тогда написал Adobe, потому что в коллажах Маша использовала принтскрины из Photoshop.

Принты Маши Ревы

Недавняя коллаборация была с Димой Япончиком. Молодой киевский дизайнер и архитектор, который исследует японскую культуру и запустил свой бренд. Делает интересную графику, печатает это всё на шелкотрафарете. Достаточно долгое время мы работали с Venya Son, киевским иллюстратором, который сейчас живёт и учится в Испании.

Принты Димы Япончика (D. Krsn)

ДЯ: Поскольку вам приходится иметь дело с большим кругом людей, вам должно быть видно, как за последние десять лет поменялся украинский дизайн. Что стало лучше, а что хуже?

АА: Сейчас много чего интересного и хорошего происходит в Киеве и на Украине. У нас открываются интересные школы, которые занимаются разными направлениями, и дизайном, и иллюстрацией. Обычно их открывают арт-директора небольших студий. Две самые яркие — Kama, Киевская академия медиаискусств, которая начинала больше с рекламы, но сейчас стала делать более практические курсы, и школа Projector, которая последние несколько лет активно развивается в Киеве и уже открыла представительство в Одессе. Многие теперь говорят, что детей можно отдавать не в институт, а в такие школы, потому что там дают чистую практику и за два года можно получить намного больше полезного. Kama даже стремится к тому, чтобы получить государственную аккредитацию.

ДЯ: Шрифту тоже учат?

АА: Шрифта у нас очень мало. Активно развивается каллиграфия — это один из трендов, открываются даже школы каллиграфии. А вот кого назвать, кто бы шрифтом серьёзно занимался, о ком бы говорили, не знаю. В этом плане у нас пробел.

ДЯ: Я так понимаю, связей сейчас очень мало между Россией и Украиной среди дизайнеров?

АА: Трудно ответить, но в целом да. Чувствуется, что если раньше было много мастер-классов и совместных проектов, то сейчас их практически нет. Украинские дизайнеры редко приезжают в Россию. И российские на Украину, видимо, тоже.

Конечно, политическая ситуация и война, которая происходит в нашей стране, оставили след на всём дизайнерском комьюнити. С одной стороны, всё равно остаётся группа достаточно аполитичных дизайнеров. Но с другой стороны, есть группа, которая как раз на этой волне пытается закрыться и, что ли, отгородиться от России, — они делают акценты на украинской кириллице, например, и стараются развивать дизайн в национальном ключе.

КС: Мне бы не хотелось, чтобы в связи с нашей деятельностью всегда всплывала эта тема России и Украины, якобы это должно непременно влиять на нашу работу. Конкретно на нашу работу это никак не повлияло. Хотя я, конечно, стараюсь быть осторожнее и больше об этом думать. Однажды, когда я приезжала на мастер-класс в Киев, сделала ошибку в написании латиницей слова Киев. Не знала об этом ничего, а Википедия мне предложила два варианта — Kiev и Kyiv. Антон мне объяснил, что вариант Kiev теперь cчитается некорректным. Но это мелочи, а так не хотелось бы это выделять как что-то особенное — разве что технически стало сложнее. Если раньше часто могли приезжать друг к другу спокойно, то сейчас два раза подумаешь перед тем, как куда-то ехать. В целом мне кажется, какая-то связь должна осуществляться за счёт культурных мероприятий и инициатив. Это нейтральное поле, и здесь всегда можно найти точки пересечения и общий язык.

ДЯ: Вы видите рядом с собой такие точки пересечения? Или можете только себя привести в пример?

КС: Не могу сказать за всё культурное поле, но несколько моих знакомых тоже продолжают работать с Украиной. Например, я работаю с ребятами, которые занимаются кофе, они точно так же продолжают коммуникацию, как это и было раньше. Мне кажется, нам нужно стараться находить общий язык.

ИР: Хочется закончить на этой позитивной ноте. Вы молодцы, настоящий положительный пример глобализма — мало того что из разных городов и стран, так ещё и перемещаетесь постоянно. История знакомства во фликре прямо поразила меня…

ДЯ: Да, люди, познакомившиеся через Flickr и научившиеся работать вместе, ни разу друг друга не встретив лично. Я поняла, что мы точно живём в XXI веке.

АА: Спасибо вам, что дали возможность поработать с вашими шрифтами. Это нас очень зарядило на дальнейшую работу в этом направлении. Даже то, что мы потом постили у себя в инстаграме, привлекло внимание. Поэтому мы для себя решили продолжать работать с типографикой и графикой в таком же духе. Спасибо большое.

КС: И от меня тоже!