Cразу вопрос ребром: как правильно читается название шрифта
«Фуд», потому что по-чешски буква u читается как «у». Этот шрифт я начал делать на третьем курсе университета в городе Усти-над-Лабой, который я закончил в прошлом году. Мой факультет искусств и дизайна — по-чешски Fakulta umění a designu — устроил конкурс айдентики в честь собственного 25-летия. И я решил, что надо поучаствовать в конкурсе и сделать шрифт. Файлы так и подписал: Fud. Конкурс я не выиграл, но уже немало поработал над шрифтом, а доделывать его стал, когда Илья с Юрой спросили, есть ли у меня что-нибудь для type.today. И, как оно бывает, пишешь какое-то рабочее название, оно живёт несколько лет и ты к нему уже привыкаешь. Я решил оставить Fud, хотя знал, что возникнет проблема, как с «Драком/Друком».
Презентация проекта, из которого вырос Fud Grotesk
Как вы оказались в Усти-над-Лабой?
Я закончил колледж в Челябинске по специальности «графический дизайн» и поехал в Чехию продолжать образование. Отучился в бакалавриате в Усти, а год назад поступил в магистратуру в Праге, в Высшую школу прикладного искусства, UMPRUM.
Учебные проекты Ильи в UMPRUM
Как выбирали специальность?
Я, сколько себя помню, всегда что-то рисовал. Уже более осознанно всё началось со стрит-арта: рисование на улицах, изменение пространства — до сих пор важная часть моей жизни. Потом были практики на холсте и графика. И когда я стал рисовать иллюстрации на компьютере, то понял, что графический дизайн — это где-то рядом. Но, наверное, только в Чехии для меня стало очевидно, что графический дизайн может быть не только каким-то сервисным инструментом, скажем, для создания рекламы, а творческим процессом, в котором можно так же выражать свои идеи, как в работах на улицах. А типографика — это, наверное, квинтэссенция свободы, где ты можешь создавать какие-то вещи и при этом не опираться на прихоти клиентов, а более творчески подходить к результату.
А почему поехали именно в Чехию?
Хотелось понять европейский дизайн, и Чехия, страна с богатыми традициями графического и шрифтового дизайна, меня очень привлекла. Но в целом это было более-менее случайно. К тому же в государственных вузах Чехии — бесплатное образование для иностранцев, если учишься на чешском.
Расскажите про ваше обучение.
Тут всё состоит из так называемых ateliér — по-русски «студий». Это общая вещь для всех творческих факультетов. Ты приходишь учиться в основном к какому-то конкретному профессору или в какую-то конкретную студию. Например, я учился в Усти, где было несколько студий графического дизайна, моя называлась «Графический дизайн — 2». Теперь в Праге я учусь в студии шрифта и типографики.
Вы ехали к конкретному преподавателю?
Многие выбирают, как в театральных вузах в России, идут к конкретному мастеру и потом говорят: «Я учился у такого-то». Но я ничего этого не знал, потому что только приехал, учил язык и было труднее понять, как это всё устроено. В UMPRUM на графический дизайн было сложно попасть, мест немного, на бакалавра я несколько раз поступал — не брали. Да, и в Усти взяли всего пятерых, конкурс по 6–8 человек на место.
Студию в Усти вели Михал Слейшка, книжный дизайнер, и Павел Фрич
Каким проектом вы сейчас занимаетесь на курсе?
В том году у нас было такое задание: мы делали новый визуальный стиль для чешских ID-карточек, водительских прав и загранпаспортов. Всё это в сотрудничестве с государственной типографией, которая печатает эти документы. Несколько лет назад ребята придумывали новый дизайн банкнот. Получилось довольно много необычных вариантов того, как могут сейчас выглядеть бумажные, физические деньги. В итоге типография снова пришла в нашу студию и предложила в этот раз подумать над новыми видами ID-карточки. Они выдали нам много технической документации, где строго оговорено, какие должны быть водяные знаки, степени защиты от подделок, цвет в ультрафиолетовом излучении. И всякие ограничения на вёрстку: в фамилиях должно влезть 33 буквы, при этом у большинства чехов в имени — всего пять букв, и тому подобное. Было довольно сложно, но интересно. Результаты выставлены в Государственном банке в Праге, там до конца осени проходит выставка, где нашей студии выделена секция.
Редизайн чешских документов. Илья Бажанов, Барбора Гаплова, Сергей Гаврош
Их действительно будут использовать для новых ID?
Нет, это было нужно именно для того, чтобы показать, как это могло бы быть. Но этот проект призывает к размышлениям, позволяет начать диалог с людьми и правительством. Что очень классно, мне кажется.
Расскажите про свой дипломный проект — «Оттепель».
Это моя бакалаврская работа. Меня всегда привлекали старые обложки книг, и мне всегда было интересно разобраться, как тогда работали шрифты, почему это сейчас так не работает. Я видел в Чехии, как Франтишек Шторм и тот же Томаш Брусил восстанавливают старые гарнитуры, и это всё очень классно выглядит. А в России тоже достаточно богатая шрифтовая культура. Я сфокусировался на периоде оттепели, который мне был интересен и с точки зрения графики, и вообще
Наброски «Оттепели»
«Оттепель»
Когда смотришь на ваши шрифты, создаётся впечатление, что вы регулярно обращаетесь к каким-то историческим образцам как источникам вдохновения…
Да, история, безусловно, играет важную роль. Мне кажется, шрифт — это вещь, которая не возникает из воздуха. В искусстве многие пытаются сказать что-то абсолютно новое, чего не было, но в шрифте это по-другому работает: нельзя закрыть глаза на всё, что было до нас, и искать. Здесь всегда есть история, устоявшиеся традиции, и без знаний, как это появилось, — трудно. В конце концов если сильно изменить букву «а», то она уже не будет буквой «а».
На мой взгляд, в российской истории — и в советское время, и до него — хватает вещей, которые безумно интересно рассматривать и интерпретировать. Многие из этих вещей подзабыты, и нам, молодому поколению, надо смотреть на свою историю более внимательно: там полно того, что поможет нам формировать идентичность — чтобы не получалась очередная копирка чужих идей, разработка новой гельветики. Идентичность — очень важное для меня слово. Мне кажется, шрифт сильно с ней связан, особенно кириллица.
Но ваши шрифты получаются суперактуальными по звучанию. Вы знаете рецепт, как делать их современными?
Нет, точного рецепта у меня нет. Наверное, поиск вдохновения или ресёрч в истории — это только один из компонентов, а их может быть сколько угодно. Если просто обрисовать старый шрифт и всё, то ничего нового не выйдет. Нужно взять этот образец и потом сделать что-то ещё — скажем, напрограммировать какой-то инструмент, и это уже будет шагом. Потом нужно сделать какой-то другой шаг. И если не останавливаться на чём-то одном, потестировать несколько гипотез сразу, попробовать всё, то так методом перебора оно и получается: в экспериментах с вероятностью 1% найдётся какой-то рабочий вариант. Но это неуловимая вещь — на грани магии или сигнала из космоса.
Какая история вдохновила вас на Fud?
В нём я опирался больше не на шрифтовые образы, а на пространственные — на архитектуру модернизма, которая мне очень нравится. В Усти-над-Лабой много зданий в таком стиле: город был разрушен во время войны и отстроен заново в социалистическое время. Наверное, челябинский бэкграунд тоже на меня повлиял, потому что там я часто искал безлюдные места, чтобы рисовать: железнодорожные пути, гаражи, заброшенные фабрики. Массивность и брутальность гигантских сооружений производят на меня сильное впечатление. Хотелось в шрифте это отразить с помощью каких-то необычных форм. Например, там много необычных лигатур и небольшие засечки в буквах.
Здание администрации Устецкой области в Усти-над-Лабой. Фото: Людмила Гайкова
Челябинск
Вы начинаете рисовать шрифт сразу с кириллицы или с латиницы?
По-разному. Я обычно делаю несколько букв: может и кириллическая б нарисоваться, и что-то из латиницы, чаще всего — и те и другие. В «Оттепели» я сначала кириллицу нарисовал и только потом, не сразу, перешёл к латинице. Поэтому там, как мне говорили, латиница имеет привкус кириллицы. И мне кажется, это неплохо, а то обычно латиница была главным генералом, а затем кириллица шла, похрамывая. Я уже видел несколько проектов, где латиница получает формы из других письменностей, — получается интересно.
Вы сказали, что стрит-арт — важная часть вашей жизни. В Чехии вы рисуете на улицах?
Да, например, всю прошлую неделю мы с коллегой рисовали в Усти мурал в рамках городского проекта «Неизвестные герои Усти-над-Лабой». Нашим героем стал иллюстратор Хайнц Эдельманн, который нарисовал «Жёлтую подводную лодку» для The Beatles. Оказалось, что он родился в Усти, но после войны, когда немцев депортировали из чешских Судетов, ему ещё мальчишкой пришлось уехать в Германию. К сожалению, когда я стал плотно заниматься дизайном и шрифтом, активность на улице сильно упала. Очень сложно делать два дела хорошо и стабильно. У меня теперь в основном диджитал-вещи: иллюстрация, шрифт, графический дизайн. Хотя я стараюсь всё-таки не зацикливаться, мне не сильно близко постоянно кликать за компьютером. Иногда просто необходимо взять паузу, отвлечься, сделать что-то другое. Потому что есть много прекрасных вещей. Нарисовать мурал — как раз такая пауза мне нравится.
Мурал в честь Хайнца Эдельманна. Алекс Гуэ, Илья Бажанов, 2020
Water. Илья Бажанов, 2014
Estrangement. Илья Бажанов, 2015
Sympathy. Илья Бажанов, 2015
Extrication. Илья Бажанов, 2016
Addiction. Илья Бажанов, 2016
Internal Fire. Илья Бажанов, 2016
Художник, работающий аналоговым методом, и шрифтовой дизайнер — это очень разные ипостаси. Как у вас получается переключаться с одного на другое?
В принципе я пришёл в графический дизайн и шрифт из стрит-арта и живописи. И мои работы на улице, и мои иллюстрации — очень векторные. Я, как правило, заранее готовлю эскиз: сначала это карандашная зарисовка, которая потом переносится в Illustrator и там детально отрисовывается и прорабатывается. Когда я иду на улицу, уже знаю не только, что я собираюсь рисовать, но и какие цвета выбрал. То есть структурно этот процесс у меня похож на графический дизайн и создание шрифта, так что можно, по сути, эти практики соединить.
Я к шрифтам очень долго подступался. Мне было дико интересно, потому что я рисовал граффити, но всегда был какой-то страх. Думаю, у меня это идёт из колледжа: мол, шрифт — это дико сложно, закрытое сообщество, нужны особые знания. Меня специально никто не запугивал, но это ощущение витало в воздухе. Особенно когда рисуешь кириллицу, всегда кажется, что кто-то по пальцам даст, что нельзя так. А, наверное, это не всегда так.
Как побороть это ощущение?
Мне кажется, что главное — начать и чтобы учителя не мешали этому рвению. Только у студента появилась искра — нужно тащить полено, чтобы получше всё разгорелось. Нужно понимать, когда вовремя сказать: «Да ты не бойся, всё решаемо». Особенно в наше время, когда есть YouTube и куча туториалов, даже с технической точки зрения всё стало намного проще. Плюс безумное количество текстов, не только на английском, но уже и на русском — у вас, в type.today, или в журнале «Шрифт». И есть много хороших шрифтовых дизайнеров в России, которым можно написать и спросить, — всегда ответят, а если не ответят, то ещё раз написать.
Но зато появилось целое поколение интерфейсных дизайнеров, которые вообще не включают шрифт в поле своей компетенции: либо перекладывают ответственность за типографические решения на других членов команды, либо берут готовое решение — тот же Roboto с ужасной кириллицей. А профессиональной критики в нашем дизайне всё ещё очень мало…
Это решится со временем. Просто должно появиться больше макетов с более качественной типографикой. Вкус к шрифтам прививается не только от образования, но и из среды. Сегодня красивое стало более доступным, потому что люди видят интерфейсы приложений. Появились Android, Apple или даже IKEA, которые задали новые стандарты того, как многие вещи должны выглядеть. Мне кажется, что всё стало намного лучше, чем было. Это становится заметно не сразу. Но визуальная среда улучшилась, никуда от этого не деться. Да, остаются привычки. Из-за Microsoft люди привыкли к не самой качественной кириллице: Times New Roman и Arial вошли в норму, и мало кто сможет объяснить, чем они плохи. Но и эту норму можно менять. И она меняется: благодаря новым технологиям выбор шрифтов увеличивается и они более доступны. Само комьюнити — и дизайнерское, и шрифтовое — растёт, в него вовлекается больше людей. Мне всегда было интересно следить за шрифтом, и то, что я вижу в последние годы, мне очень нравится: куча всего нового и необычного появляется. Дизайн и шрифт перестают быть темами для избранных.
То есть с кириллицей всё будет хорошо?
Думаю, плохо вряд ли будет, потому что уже хорошо. Просто это локальное хорошо, но оно увеличивается, потому что хорошие вещи всегда притягивают к себе людей. Поэтому рано или поздно точно станет всё хорошо.
Нам нужно ещё обсудить Dusseldot. Расскажите, как появился этот проект.
Я поехал на стажировку по программе Erasmus — любой студент в Европе может пройти такую в вузе-партнёре. Мне показалось, что это классный вариант — съездить и посмотреть, как всё устроено в другой стране. Поехал в Дюссельдорф, в Университет прикладных наук, куда уже ездили мои знакомые. Там один из выбранных мной предметов был связан с вариативным шрифтом: мы весь курс разбирали их и в конце должны были представить концепцию собственного шрифта. Я вообще люблю гулять, а тут попал в новый для себя город, мне было очень интересно — я много ходил. И я подумал, что надо как-то мои прогулки конвертировать в шрифт. Хотелось понять, каким образом статичное начертание может сработать с абсолютной абстракцией. Начал прикидывать, что получается, потому что технология вариативного шрифта имеет свои ограничения: это не чёткая анимация — какие-то точки на кривых могут уехать. Потом я познакомился на курсе с Максом Барбуловичем, с которым мы объединили усилия. Мне кажется, у нас получился эффективный дуэт: Dusseldot родился, когда мы соединили наши скилы и стали ходить по городу и записывать свои маршруты с помощью приложения для бега.
Первые эскизы Dusseldot
Вы действительно столько нагуляли, сколько букв в шрифте?
Когда подключился Макс, мы вдвоём нагуляли даже больше, чем было нужно.
Вы гуляли вместе или по отдельности?
У нас не было такого специально, что сегодня гуляем вместе, а завтра — по отдельности. Просто идёшь — записываешь.
Есть ли какая-то взаимосвязь между конкретной буквой и маршрутом?
Нет. Если бы взаимосвязь была, получился бы новый слой смыслов, но всё-таки был всего один семестр плюс стажировка, город незнакомый — не хватило бы времени соотнести все маршруты с буквами. Но это был бы совсем другой шрифт с абсолютно другим смыслом.
Тогда как вы соотносили буквы и маршруты?
Я не хотел всё усложнять: просто смотрел, сколько точек в букве и как они подходят под конфигурацию маршрута, чтобы тот плавно трансформировался в букву. Например, букве «а», которая состоит
Вы уже видели, как другие дизайнеры использовали Dusseldot?
Пока нет, но я и не искал. Буду рад, если кто-то мне пришлёт.
А как вы представляете ситуацию для его использования?
Это шрифт точно не универсальный, я бы сказал, для использования в какой-то гиперакциденции. Он декоративный: из него могут получиться интересные паттерны на упаковку или куда-нибудь ещё. Но лучше всего, я думаю, он раскрывается в движении, где-то на вебе или в анимации. К примеру, его можно применить на сайте, где нужно что-то из нечитаемого превратить в читаемое, допустим, чтобы пользователь сначала не понял, где он находится, а потом он скролит — и всё это собирается в слово.
Какие возможности открыла для вас технология вариативного шрифта?
Мне нравится, когда вариативность может раскрываться в движении, создавать какой-то процесс, а не сводиться к изменению ширины и жирности. Надо искать такие ходы, чтобы при помощи вариативности видоизменять структуру шрифта: пусть это будет как анимация, пусть это будут не буквы, а смайлики, например. Мне кажется, я видел уже проекты с вариативными смайликами и даже с вариативными гифками. Да, это был шрифт, но в нём была цветная картинка из трёх цветов RGB и там двигался котенок. Так получатся смайлики и гифки, которые будут весить по паре килобайт, и это многое изменит.
Как вы думаете, когда человечество в последний раз изобрело новую форму в типографике?
Сложный вопрос. С одной стороны, хочется ответить, что во времена Возрождения и это всё с нами уже давно. Но, с другой стороны, когда появились компьютеры, формы настолько видоизменились, что можно сказать, что перед нами новые формы. Потом появились новые технологии — те же вариативные шрифты — и форма опять стала чем-то другим. Она всё-таки привязана к технологии, поэтому она постоянно меняется вместе с технологиями. Даже так: мне кажется, форма чаще всего догоняет концепт и технологию. Концепт и технология, на мой взгляд, идут впереди, потому что форма — это то, что как-то отражает концепт и технологию, в которых она создаётся.
То есть последние двадцать лет мы не просто потратили на переработку созданного до нас? А это часть естественного процесса, который идёт со времён наскальной живописи?
Я думаю, да. Проект «Оттепель» мне очень хорошо дал понять, что не бывает так, что нечто появляется из ниоткуда. У всего всегда есть свой бэкграунд, который влияет на сегодня. Но когда мы получаем что-то сегодняшнее, мы думаем и работаем другими способами, чем работали люди пятьдесят лет назад. У людей, которые будут работать через пятьдесят лет, опять будет что-то новое. И глобально это такая синусоида: взлёт, падение, потом снова накапливается энергия и выплёскивается в виде чего-то нового. В восьмидесятых и девяностых годах, после появления компьютеров, в шрифте был всплеск, а сейчас что-то накапливается. Но если посмотреть иначе, на другие технологии, то, может быть, сейчас всплеск идёт. Очень сложно всегда описывать то, что сегодня. Проще посмотреть, что было, или придумать какую-то фикцию о будущем.
Илья Бажанов
type.today/ru/designer/bazhanov
instagram.com/staticolors
staticolors.tumblr.com
flickr.com/photos/ilya_over